Мальчишки ходили за ней толпами. К семнадцати годам она расцвела, превратившись в девушку потрясающей, ярчайшей красоты. Вера стала очень похожа на свою покойную маму то ли цыганской, то ли испанской – какой-то неистовой – статью. У неё были волнистые тёмные волосы – непокорная роскошная грива, чёрные глаза, прожигающие своим блеском насквозь, умопомрачительно тонкая талия и пышные грудь и бёдра. От Веры сходили с ума в одну секунду. Но она тайком вздыхала лишь по одному мужчине – учителю литературы мистеру Бэнксу…
Дина, тоже весьма эффектная и симпатичная девушка, очень страдала из-за того, что младшая сестра пользуется большим успехом у парней, чем она сама. Ни вокальных, ни драматических талантов у Дины не наблюдалось, зато она активно выражала себя в чирлидинге, то есть в группе поддержки школьных спортивных команд. Ей удивительно шла униформа линкольнских чирлидеров – короткие бело-красно-чёрные платьица, но… Вера всё равно была привлекательнее и популярнее, хоть тресни.
К счастью, Дина уже окончила старшую школу и благополучно поступила в Орегонский университет науки и здоровья, так что преспокойно могла флиртовать со всеми парнями-однокурсниками, не опасаясь больше конкуренции в лице красотки Веры. Та же планировала после выпускного перебраться в Нью-Йорк, чтобы поступить, ни много ни мало, в знаменитую Школу искусств Тиш.
Вообще, школьная жизнь Вере очень нравилась. В Портленде было всего три старшие школы – Кливленд, Линкольн и Уилсон, однако линкольнская считалась лучшей не только в городе, но и во всём штате Орегон, и была основана ещё в середине девятнадцатого века. Она располагалась в районе под названием Общественные школы Портленда, и добираться туда из дома было довольно долго – приходилось вставать в половине шестого утра, чтобы успеть к автобусной остановке на Джермантаун Роуд. Но всё же Вера ни секунды не пожалела о том, что их с сестрой определили именно в это место. Впервые увидев свою школу – ничем не примечательное двухэтажное здание кирпичного цвета, окружённое не слишком-то густыми зелёными насаждениями, она, тем не менее, интуитивно почувствовала какое-то родство с этим местом. В школе Линкольна был, что называется, свой особый дух. Своя магия…
Да и сам город, в целом, Вере очень нравился. Многие называли Портленд «городом роз», потому что его климат идеально подходил для выращивания этих цветов. В Портленде вообще было удивительно много зелени – глаз радовался, глядя на многочисленные парки и сады, газоны и цветники… Вот только солнца здесь было маловато. Вера порой впадала в лёгкую меланхолию от постоянной пасмурной погоды. Собственно, зелёным город был ещё и потому, что дожди здесь лили по несколько месяцев кряду, чуть ли не полгода. Вечная сырость и плесень были неотъемлемой частью Портленда. Однако после огромной суматошной Москвы город казался этаким уютным тихим островком, ни разу не похожим на мегаполис. Даунтаун – деловая часть города – был совсем маленьким, а всё остальное представляло из себя типичный пригород. В Портленде не бывало смога, и дышалось здесь привольно и легко. У города был даже свой собственный оригинальный знак – белоснежный олень, застывший в прыжке над контуром штата Орегон, светящийся ночами.
В то памятное утро в городе выпал снег – впервые за несколько лет! Это было настоящим событием. Снегопады здесь случались крайне нерегулярно и потому – всегда неожиданно. Снег в Портленде был редким явлением, ввергающим, тем не менее, горожан в самую настоящую панику, как стихийное бедствие. В такие дни в новостях постоянно призывали к осторожности на дорогах, ссылаясь на многочисленные аварии. Конечно, автострады – фривеи – сразу же расчищали от снега и посыпали химикатами, но на остальных дорогах дела обстояли не так радужно.
Вере нравился снег. После морозной России она истосковалась по настоящей белой зиме и радовалась тому, что погода вдруг столь неожиданно переменилась. На улицах было так светло, так красиво!..
Она стояла на остановке и раскатывала в ладонях упругий круглый снежок, борясь с детским искушением лизнуть его. Вдруг некстати вспомнилось, как они с Ромкой всегда ели первый снег, и он казался им таким вкусным!.. А ещё они лепили снеговиков и другие фигуры – зверей, людей, сказочных существ, а дядя Сеня затем выносил ведро с водой и поливал их, чтобы за ночь схватило морозцем. Иные ледяные скульптуры простаивали в их дворе всю зиму…
Вера сама удивилась, когда об этом подумала. Воспоминания о той, домосковской, жизни становились всё более и более смутными. Да и что может толком помнить ребёнок до шести лет? Так – обрывки, огрызки и обмылки впечатлений.
О Ромке она почти не вспоминала. Разве что мимолётно, случайно. В глубине души, конечно, Вера затаила на него обиду. Ни разу не ответил на её письма, не дал о себе знать, будто забыл её в ту же самую секунду, когда она уехала. Словно это и не он бежал вслед за машиной, увозящей от него Веру, и кричал вслед, что обязательно найдёт её…