Вьетнамская жар-птица

Вера уселась в машину к мистеру Бэнксу, страшно стесняясь. Руки её были мокрыми и холодными от снега. Она долго не могла правильно закрепить ремень безопасности, пока учитель, улыбаясь, не помог ей. Они покатили по шоссе под песню группы «Wham!», льющуюся из динамиков:

– Last Christmas I gave you my heart
But the very next day you gave it away…
This year, to save me from tears
I'll give it to someone special…

На прошлое Рождество я подарил тебе своё сердце,
Но на следующий же день ты его вернула.
В этом году, чтобы оградить себя от слёз,
Я подарю его кому-нибудь особенному…

Вера делала вид, что поглощена пейзажами за окном, чтобы не выдавать своего смущения. В присутствии учителя она всегда чувствовала себя полной дурой. К счастью, он, кажется, этого не замечал. Он завёл с ней непринуждённый разговор о музыке, о её голосе и таланте.

– Вот тот самый момент… когда ты переходишь сразу на две октавы выше в песне «Что это за дитя?» – у меня мурашки бегут по коже, – признался мистер Бэнкс. – Это что-то… нереальное, космическое. Где ты училась вокалу?

– Бабушка со мной занималась до самого переезда в Америку, – с улыбкой отозвалась Вера. – А строже педагога, чем она, я не знаю…

– Она… жива? – осторожно и деликатно спросил мистер Бэнкс.

Вера кивнула:

– Слава Богу, жива и относительно здорова. Осталась в России, вполне довольна тамошней жизнью, занимается репетиторством, регулярно следит за перипетиями в жизни героев «Санта-Барбары» и в телефонных разговорах донимает меня вопросами, чем там дело кончится. А я не знаю, – Вера фыркнула, – я правда не знаю, я не смотрела этот сериал… Да и вообще, насколько мне известно, в Америке показ этой мыльной оперы закончился несколько лет назад, так что это уже неактуально.

– Твоя бабушка – учитель пения? – уточнил мистер Бэнкс, уверенно выравнивая движение в тот момент, когда машину чуть-чуть занесло на повороте.

– Не совсем. То есть, конечно, на пенсии она стала заниматься преподаванием, но вообще-то она сама в прошлом певица.

Мистер Бэнкс с интересом вздёрнул свои красивые высокие брови.

– Ну да? И в каком жанре она выступала?

– Она была оперной звездой, – с гордостью отозвалась Вера. – Не улыбайтесь, я не преувеличиваю… Её имя известно во всём мире – Римма Громова.

– Ри-мма Гро-мо-ва? – раздельно, почти по слогам, повторил мистер Бэнкс и вдруг воскликнул, поражённый: – Громова?! Твоя бабушка – Громова? Не может быть!!!

– Вам знакомо это имя?

– Ну конечно же, я слышал о ней… И слышал её пение. В записи, разумеется, не вживую. – Он потрясённо уставился на Веру. – Так ты, выходит, внучка мировой знаменитости! А я-то думал, что просто совпадение – такая же фамилия… Вот откуда у тебя такой уникальный дар!

Вера смущённо потупилась, а учитель всё никак не мог успокоиться.

– Нет, ну надо же… Я не могу в это поверить. Внучка самой Риммы Громовой… Да с твоими генами тебе прямая дорога на сцену! Думаю, тебя не только в Портлендской опере с руками оторвут, а даже и в Метрополитене!

Вера смутилась ещё больше.

– Спасибо, мистер Бэнкс… только я совсем не мечтаю об оперной славе. Эстрада мне ближе. И я уже твёрдо решила, что буду поступать в Тиш.

– Уверен, девочка, тебе ждёт большое будущее, – горячо заверил он и улыбнулся ей так ласково, что у неё сладко заныло сердце. – Когда-нибудь, когда станешь знаменитой, пригласишь меня на свой концерт, а?

– С превеликим удовольствием, – с готовностью пообещала Вера.

Они уже подъехали к школе, и мистер Бэнкс припарковал машину.

– Ну, беги в актовый зал, – сказал он, – мистер Стрикленд должен быть там, а я сейчас подойду. Можешь пока распеться.

По дороге в зал Вера встретила директрису – миссис Кэйтлин Миллер. Это была блондинка с длинным каре, ясными голубыми глазами и открытой приятной улыбкой, но без грамма косметики на лице, и оттого все недостатки её не слишком хорошей кожи были на виду. При виде старшеклассницы, которая заявилась в школу в неурочный день, директриса удивлённо взметнула брови.

– Вера? Что ты здесь делаешь? Сегодня ведь нет занятий…

– У меня репетиция с мистером Стриклендом, – тут же выкрутилась та, хотя была уверена, что режиссёр её (да и вообще никого из учеников) сегодня не ждёт.

– О, это чудесно, чудесно… – откликнулась миссис Миллер несколько растерянно. – Что ж, желаю вам плодотворной репетиции. Я надеюсь, ты потом нормально доберёшься до дома? Автобусы ведь не ходят…