Вето на любовь

Глотаю отчаянно воздух — и пытаюсь усерднее сопротивляться. А его твердая плоть все сильнее вонзается мне в бедро уже откровенно доводя до дрожи. До отвращения.

— Ваня, я так не могу! — нервно взвизгнула я.

— Как? — обмер удивленный. Взор мне в лицо — ухожу взглядом.

— Так… — смущенно шепчу. Щеки запылали жаром стыда.

— Ну… — несмело отстраняется еще больше, опершись на руки.

Отчаянно ловлю момент — силой сдираю, сталкиваю его с себя в сторону — поддается — завалился на бок.

— Ванесс… ты чего? — ошарашенное.

— Я не могу, Вань! Прости, — смущенно отворачиваюсь, поджав под себя ноги. Скрутилась в клубок.

— У тебя еще не было этого ни с кем? Да? — тихо.

Но не приближается. Учтивое расстояние.

Киваю одобрительно.

Несмелым шепотом:

— Не было…

Колкая, жуткая пауза…

— Ты бережешься, да?

— Да нет, — живо замотала я головой. — Не то чтоб, — скривилась, заливаясь еще больше позором. — Просто…

И снова убивающая тишина — пленница мыслей.

— Ну… — сиплое, неуверенное, — хочешь… по-другому?

— В смысле? — изумленно. Очи в очи — осеклась.

— Ну как… как эти… эта…

Казалось, у меня сейчас глаза повыскакивают из орбит. Волосы зашевелились на голове, едва я все это представила, что он мне тут предлагает.

— Нет, что ты, — испуганно затараторила я, живо став на колени, а там и вовсе поспешно поднявшись с места. Выровнялась на своих двоих.

Поднялся с земли и Золотарев.

— Да не обижайся ты, — взволнованно. — Я… я просто спросил. Просто, — шаг ближе, опустил голову. Взял меня за руки. Невольно вздрогнула, дернулась я, но не дал вырваться — удержал. Но не давит, не принуждает. Волнительные, немые терзания.

Шумный вздох. Взор мне в лицо:

— Прости… Зря я. Дурак. Прости… Я знаю, что ты хорошая девушка. Девочка. Девушка. Но… Просто, — и снова опустил виновато голову. — Просто ты мне очень нравишься. А потому… Я очень тебя хочу. Причем давно. Да ты и сама… наверняка это поняла.

— Вань…

— Не надо, — перебивая. — Не надо слов. Я всё понимаю, — вдруг рассмеялся.

Глаза в глаза. Пытливо. Изучаем друг друга.

Продолжил:

— Я даже рад. Честно… Рад, что ты не такая. Это правильно.

Криво усмехнулась. Опустила взор.

— Ну, ладно… Что? Пошли к ребятам? — продолжил Золотарев.

Несмело кивнула головой.

— Ага, — вдруг рассмеялся. — Сейчас… только давай немного пройдемся… Успокоюсь, — и снова пристыженный смех.

Не сдержалась — улыбнулась я, заливаясь еще сильней… краской позора.

* * *

Немного «прочесать» линию берега, сражаясь то с зыбким песком, то крупной галькой, валунами — и вернуться обратно. К костру. Одеться.

Почти никого еще не было. Только Золотарев Старший со своей «девушкой» да Димон.

— Ну что, накупались? — ироническое Игоря. — Кому что налить? Вино, водка, коньяк?

Цыкнул Ваня, задумавшись на миг:

— Да водку давай.

— О-о! Че так… всё плохо? — ехидный смех брата.

— Да-а… — скривился, протянув, — нормально. Запивон там еще остался?

— Ну да… если твоя красавица весь не выпила, то должен быть.

— Да было там еще, — обижено, поспешно отозвалась я.

— Да я шучу, — подмигнул мне Именинник. — Расслабься.

Колкие мгновения тишины. Присела на бревно, неподалеку от Димы.

Ваня же — на корточки около брата.

— О, слушай, пошли отойдем, — внезапно обронил Игорь Ивану.

— Зачем? — удивленное.

— Пошли… Дело есть.

Поддается… шаги прочь.

Да только… тишь да легкий ветер сыграли не им на руку…

— Че, не на ту поставил? — ржет, доносится Старшего.

— Да иди ты! — тихо. Скривился, сплюнул на землю Ваня. — Просто она нормальная.

— Ага-ага. Нормальная, — ехидное брата. — Иди лучше ты, вон, — смотрю украдкой — кивнул головой куда-то в темноту. — К Лехиной, когда те закончат. А вообще, та и бутерброды любит, если что. Это, конечно, если ты против такого не выступаешь.

Нервно цыкнул «Младший», взор на меня (живо отвернулась я, состроила непринужденный вид).

— Иди, говорю, — вкрадчиво, не унимается «Именинник». — А то так и уедешь голодный. Говорил тебе, бросай эту динамщицу. Нет же: «даст», «даст»! — коверкает интонацией слова. — Дала? Идиота кусок. Такой же, как и эта… дура: ни себе, ни людям. Иди. А я пока отвлеку, чтоб соплей не напустила.

Шорох. Оборачиваюсь.

Нет моего уже «Ванечки». И след простыл.

Зато «заботливый» братец его идет, чешет. Лыба до ушей:

— Чего грустим, чего не пьем? А ну, народ, плесните мне и девушке.

* * *

Полчаса, а может, чуть больше — вернулись. И остальные. И эти… все трое. Счастливые. Улыбаются.

И вправду, чего грустить-то? Море, пляж, ночь. Сплошная романтика! Да еще и праздник!

Присел рядом, обнял за плечи.

— Слышь, Сладкая, — вдруг отозвался Игорь к «ударнице труда» сквозь смех. — Я вот что подумал… А чего ты мне свой номер не даешь? Или у вас с Лехой всё серьезно?

— П-ф-ф! — едкое; захохотала барышня. — На*** вы мне дома нужны? Это тут я с вами… расслабляюсь. А там — я другая.

— Какая? — язвительное кого-то из парней.

— Приличная, — паясничая, исковеркала слово. — У меня так-то и жених есть.

— И работа престижная, — гоготнул уже кто-то иной.

— Ну да, — удивленное. Вдруг ядовитый ее смех: — И, судя по тому, как ты одеваешься, куда больше твоего зарабатываю.

— Ну так, — не уступает собеседник. — С такими-то навыками!