Вето на любовь

— Ты не охр*нел? — злобное девушки. Резвый шаг ее ближе к нахалу.

— Да общения, общения, — колкая ухмылка, выставив руки перед собой, прикрываясь. — А ты про что подумала?

— Я тебе сейчас как подумаю — зубы вываляться на песок!

— Ты ему лучше… на морской узел кое-что завяжи! На память… о теплых деньках!

Дружный хохот.

— Ты как тут? — вдруг приблизился ко мне вплотную Иван, шепнул на ухо. Нежная, добрая улыбка так и не сходит с его уст. Тех самых, что только что наверняка ласкали эту… «правильную девушку».

Заботливый, радетельный вид.

Всё, как всегда. Как все эти дни со мною.

Мерзость.

«А то ты лучше», — язвительно сердце.

«А на что ж вы, мадам, еще надеялись? Не на «любоф» же до гроба?» — кислотно-саркастическое рассудка.

А я еще и на Федьку сетовала…

— Ты где был? — сдержанное, тихое. Играя наивность.

— Да, — скривился, заливаясь уже какой-то другой, странной улыбкой. Отвел очи в сторону на миг. — Этих искал, — кивнул на Сладкую. — Леха — тот еще дурак. Вот Игорь и стал переживать, как бы тот чего не учудил, нигде не вляпался.

— А чего сам он не пошел?

Ну же! Ври мне! ВРИ! Мне это даже уже нравится. Как мазохист — жду ударов садиста.

Давай! Я же ДУРА — я ЗАСЛУЖИВАЮ всю эту ЛАПШУ!

А еще чуть не переспала с тобой, к*злина ты мерзкая!

Скривился, смолчал.

— Серега, курить есть че? — вдруг повернулся, крикнул одному из товарищей… откровенно игнорируя меня.

— Ваня! — требовательно.

— А? — живо обернулся. — Я сейчас! Сигарету только возьму!

Живо отстранился, спохватился с места.

К молодому человеку, что уже протянул пачку. Привычные действия — и прикурил.

Резво, с вызовом встаю. Шаги к своему «Кавалеру».

— Мне плохо, — требовательно. — Проведешь?

Хотя я уже готова ко всему. Даже если сейчас же и пошлешь меня открыто.

Уже увидела… Всего тебя увидела… настоящего.

— А… Чего так? — нахмурился. Пристальный взгляд в лицо.

Невольно отворачиваюсь, бурчу себе под нос:

— Не знаю. Устала, наверно.

— Ну ладно, — твердое. Забегал взор по сторонам.

Но миг — и подчинился. Взял меня за руку. Разворот.

— Э-э, вы это куда? — Игоря.

— Да проведу ее, — сдержанное Золотарева Младшего.

— Че, уже? — многозначительное, замигав бровями.

Сгримасничал Иван, пожал плечами.

— Ну ладно. Если что — возвращайся. Ждем, — продолжил Старший, не дождавшись ответа.

— Ага.

— Ну или до утра, — обронил кто-то из парней.

— Не, до утра он уже точно не сможет, — захохотал вдруг ехидно Алексей… но, но получив полный гнева взгляд моего «благоверного», тотчас осекся. — Давайте. Не шалите там… — тихое, добавил.

* * *

Обнимал. Обнимал… вот только теперь просто за плечи. Ни ласки, ни комплиментов, ни нежности. Друзья. Пионерское расстояние.

Ну что ж… спасибо за благородство, Тезка. Хоть в этом — честность.

От всей души… признательна.

— Ну ладно… созвонимся еще как-нибудь, да?

— Да, — лгу, как и он, в глаза.

Разворот — зашла в номер. Захлопнула дверь, даже не дав что-то досказать, что намеревался. Незачем.

Вани — то Вани. Но оба не дураки — вовремя всё поняли: буквально сразу шорох, шаги — и покорно ушел прочь.

Покорно, али поспешно — продолжать дальше… свой «правильный» пир.

Не срослось… ни месть, ни отношения,

ни просто курортный роман, «нелепая, слепая, бесперспективная сказка».

Глава 8. Послевкусие

* * *

Больно. Гадко. Жутко. Невыносимо…

…и не от того, что обманывал, играл всё это время со мной Золотарёв; и даже не потому, что уехал, не попрощавшись. Отнюдь нет — плевать. И не из-за температуры высокой, рвоты или ломоты в теле умираю: с ними уже сражаются врученные заботливым врачом лекарства.

Предательство. Невыносимо из-за осознания предательства… Моего предательства… Федьки.

Я. Я! Пусть и не Его… Пусть не нужна и никогда не буду надобна! Я… не имела права.

Как? Как я могла так поступить? КАК?

И что теперь? Шлюха? Шлюха. Не лучше той, «Сладкой». Шлюха. И по делам мне.

По делам.

Заслужила.

* * *

Выпала из реальности на несколько суток. А едва наскребла силы оторвать голову от подушки, выбраться из-под одеяла — как уже и срок подоспел.

А потому… полуживой труп (не без помощи уборщицы) собрал свой чемодан — и добрался до заветного автобуса.

Молила… молила Господа сжалиться надо мной: и если не явить родной дом, то поскорее забрать к себе…

Километры за километрами, одни населенные пункты сменяют другие…

Казалось, этот путь бесконечный. Круги… круги ада, уготовленные нарочно для покаявшегося грешника. Который, только если всё выдержит, то получит благодать. Получит прощение… если не от самой себя, то хоть от…

Вдох-выдох… И вновь закрываются веки.

Устала… от всего устала. А еще больше — от мыслей. А потому опять провалиться в сон.

Так или иначе… когда-то всему этому придет конец. В какой-нибудь форме, но придет.

* * *

Очнулась в больнице. Медсестры, уколы, капельницы. Мельком даже помню лицо отца, матери. Или это всё сон, или я сошла с ума?..

…а может, я всё еще еду?

* * *

И снова несколько суток (как оказалось), чтоб окончательно прийти в себя.

Областной город. Больница. И я — после операции.

Лопнувший аппендицит.