Ветра Унтара (СИ)

Вот так и получилось, что мы впятером, без Эрика, отправились в Синий Лес. Эмиль был мрачнее тучи, но перечить Улену не решался. Да и что перечить? Перепелки принесли вести о том, что отряды гвардейцев покинули Синий Лес ни с чем, дорога туда была свободна вплоть до Южного Тракта, а охрана Купеческой Гавани искала нас от Долины Зеленых Холмов до Дымных Равнин. Мы могли отправляться, и медлить не стоило. Как только ворота базы лесного конвоя остались позади, перепуганные галки с оглушительным гомоном снялись с могучих ветвей Дикой Ивы и полетели на юг, крылами увлекая за собой тяжелые клочья тумана. Нам было с ними по пути. Дорога обещала быть долгой, ведь на Южном Тракте все равно следовало свернуть и пуститься лесом.

Более чем исчезновение Эрика, меня беспокоила таинственная бабушка Тор Канта. Головоломка сошлась самым неожиданным образом, но, несмотря на клятву, мой рассказ об ойёллях по-прежнему оставался неполным. Ив, как будто забыла о карте, найденной в Желтом Лесу. Содержимое тайника так никто и не видел. Признаться, поначалу я думала — разгадаю сама, но база лесного конвоя и ее начальник заставили меня взглянуть на ключ и тайник совсем с другой стороны. Случайности, оборачивающиеся закономерностями, более не давали права тянуть, оставалось внести в последний совет Гильдии кое-какие дополнения.

План, к которому мы пришли, походил на план с большой натяжкой. Синий Лес был целью путешествия с самого первого шага, встреча с ним затянулась. Мы полагались на себя и на приобретенный опыт, но как бы там не темнил учитель, его присутствие в некоторой степени успокаивало хотя бы тем, что мы знали, что поступаем правильно.

Мы снова путешествовали на трех лошадях, но теперь Улен оседлал Амиса, а Ив ехала вместе с Тигилем на прекрасной кобылице кунтов. Она одна держала в руках секрет Эрика. Молчала, скользила серьезным взглядом по тянущимся мимо полям и время от времени вздыхала, не удерживая печали. Эрик умел любить, я знала это, пожалуй, не хуже ее, но любил он по-детски: красиво, искренне и совершенно беспечно. Это подкупало, околдовывало и заставляло мириться с пылким безудержным нравом этого беспечного парня. Нам всем приходилось мириться с этим, тем более что мы сами подчас могли перещеголять его в непредсказуемости. Ничего не поделаешь, каждый из нас мог быть только таким, какой он есть, и никак иначе…

К концу дня жара начала спадать, земля щедро отдавала тепло, и в воздухе витал парной земляной дух. Июль принес бурные травы, разноцветье лугов и мошкару, от которой было лишь одно спасение: костер и трубки. Обогнув окраину Желтого Леса, мы выехали на дорогу, ведущую в Южные Чучи, и к вечеру почти достигли мельницы. Там, на границе березняка и ячменных полей, Улен остановил Амиса:

— Пора передохнуть, все равно в ночь не поедем.

Мы привязали лошадей и кинули котомки под дерево.

— Ставлю два против одного, что нас съедят раньше, чем мы соберем хворост, — сказал Эмиль, отмахиваясь от полчища жадных комаров.

— И спорить не буду, — хмуро ответил Талески.

Мошкара зудела над ухом, норовя пробраться за шиворот, забивалась в нос и в рот. Вот почему мы с недюжим усердием бросились собирать хворост и преуспели так, что, когда костер разгорелся, его пламя вознеслось до самых березовых верхушек. Комары вынуждены были отступить на приличное расстояние, с досадой затаиться и ждать более подходящего случая. Их терпение было не вечным; смелые и нетерпеливые, они все же подбирались к огню, а мы то и дело хлопали себя по рукам и чесались.

— Интересно, — сказала я, прихлопывая отважного комара прямо в воздухе, — что бы изменилось на свете, исчезни с лица Земли Новой эти твари? По-моему, стало бы значительно лучше…

— Возможно, — ответила Ив, — но птицы тебе бы спасибо не сказали.

Мы сидели у костра и занимались тем, чем занимались последние пару суток — гадали, куда же подевался Эрик. Прислонившись к березе, Эмиль смотрел, как его друг натирает золой сапоги из волколачьей кожи, и лицо Эмиля, впервые за много дней, не выражало озабоченность. Наш старый походный чайник подскакивал на огне. Всем хотелось кофе, но кофе закончился еще по дороге в Алъерь.

Говорить о ключе предназначалось мне, ведь это мне полыньяк поведал место на плоту ойёллей, где хранился ключ. Он все время был у них под носом, на палубе под четвертой доской с конца. Кроме того, именно мне полыньяк показал тайник в Желтом Лесу. Возможно, у полыньяка тоже была начитанная бабушка и он знал, что найти карту должен тот же счастливчик, которому достанется ключ, и, возможно, полыньяки не так уж безоговорочно доверяли Афаре.

— Я хотела бы прояснить ситуацию, — сказала я, и все посмотрели на меня с недоумением.

Я помолчала, все ждали.

— Боюсь, мой рассказ о тайне ойёллей оказался не полным. У меня накопилось некоторые бесценные вещи. Наверное, пришло время поделиться ими. Собственно говоря, я не хотела ничего скрывать, но, слово чести, у меня не было ни единой возможности поведать об этом…

— Предыстория долгая! — почему-то довольно кивнул Улен и вытер перчаткой лоб. — Ну что ж, мы ждем!