Ветра зимы

Они устроили гонку, стремглав бросившись через двор и мимо конюшен, взметнув юбками, пока рыцари и слуги одинаково глазели, а свиньи и куры разбегались от них прочь. Это было совершенно неподобающе для леди, но Алейна обнаружила, что смеется. На время бега, позабыв, кто она и где находится, Алейна вспомнила ясные холодные дни в Винтерфелле, когда она носилась по замку со своей подругой Джейни Пуль, а Арья бежала за ними, стараясь не отстать.

Когда они достигли сторожки у ворот, обе они раскраснелись и тяжело дышали. Миранда потеряла свой плащ где-то по дороге. Они появились вовремя. Опускная решетка была поднята, и колонна из двадцати всадников проезжала под ней. Впереди них ехала Анья Уэйнвуд, леди Железного Дуба, строгая и худощавая, ее каштановые с сединой волосы были обвязаны шарфом. Ее дорожный плащ из тяжелой зеленой шерсти, отделанный бурым мехом, был скреплен у горла брошью из черненого серебра со сломанным колесом ее дома.

Миранда Ройс выступила вперед и изобразила реверанс.

– Леди Анья. Добро пожаловать в Ворота Луны.

– Леди Миранда. Леди Алейна, – Анья Уэйнвуд наклонила голову к каждой из них в ответ. – Так учтиво с вашей стороны встретить нас. Позвольте мне представить моего внука, сира Роланда Уэйнвуда, – она указала кивком на рыцаря, который разговаривал. – А это мой младший сын, сир Уоллес Уэйнвуд. И, разумеется, мой воспитанник, сир Гаррольд Хардинг.

«Гарри-Наследник, – подумала Алейна. – Мой будущий муж, если только он согласится жениться на мне». Внезапный ужас заполнил ее. Она задумалась, не красное ли у нее лицо. «Не глазей на него, – напомнила она себе, – не пялься, не разглядывай, не пучь глаза. Гляди в сторону». Ее волосы, должно быть, были в жутком беспорядке после всей этой беготни. Ей понадобилось призвать всю свою волю, чтоб не дать себе начать заправлять выбившиеся пряди на место. «Забудь про дурацкие волосы. Волосы не имеют значения.

Главное – он. Он и Уэйнвуды».

Сир Роланд был старшим из трех, хотя было ему не больше двадцати пяти.

Он был выше и крепче сбит, чем сир Уоллес, но оба они были длиннолицыми, с широкими выступающими челюстями, тонкими каштановыми волосами и тонкими носами. «Неказистые и лица лошадиные», – подумала Алейна.

А вот Гарри…

«Мой Гарри. Мой лорд, мой любимый, мой жених».

Сир Гаррольд Хардинг выглядел как придворный муж каждым дюймом: пригожий и с чистыми руками, прямой как копье, с крепкими мышцами.

Мужчины, достаточно пожившие, чтобы знать Джона Аррена в молодости, говорили, что сир Гаррольд похож на него. У него были светлые песочного цвета волосы, светлые голубые глаза и орлиный нос. «Джоффри тоже был хорош собой, – напомнила она себе. – Красивое чудовище, вот чем он был.

Маленький лорд Тирион был добр, хотя и был искривлен».

Гарри разглядывал ее. «Он знает, кто я, – поняла она, – И не похоже, что он рад меня видеть». Только тогда она обратила внимание на его геральдические знаки. Хотя его сюрко и сбрую его коня украшали красные и белые ромбы дома Хардингов, щит его был расчетверен. Гербы Хардингов и Уэйнвудов занимали первую и третью четверти соответственно, но на второй и четвертой изображались луны и соколы дома Аррен, кремовые на небесноголубом. Зяблику это не понравится.

Сир Уоллес спросил:

– Мы п-п-последние?

– Да, сиры, – ответила Миранда Ройс, совершенно не замечая его заикания.

– К-к-когда начнутся б-б-бои?

– О, молюсь о том, чтобы скоро, – ответила Миранда. – Некоторые из состязателей пробыли здесь почти целый поворот луны, угощаясь мясом и медом моего отца. Все добрые молодцы и весьма храбрые… но они и едят довольно много.

Уэйнвуды засмеялись, и даже Гарри-Наследник позволил себе легкую улыбку.

– На перевалах шли снега, если б не это, мы добрались бы сюда скорей, – сказала леди Анья.

– Знай мы, что такая красота поджидает нас в Воротах, мы бы прилетели, – сказал сир Роланд, и хотя его слова предназначались Миранде Ройс, улыбнулся он Алейне.

– Чтобы летать нужны крылья, – ответила Миранда. – А здесь есть рыцари, которым есть что возразить на этот счет.

– Жду не дождусь оживленной беседы, – сир Роланд соскочил со своего коня, обернулся к Алейне и улыбнулся. – Я слышал, что дочь лорда Мизинца красива лицом и полна изящества, но никто не сказал мне, что она воровка.

– Вы с кем-то путаете меня, сир. Я не воровка!

Сир Роланд поместил ее руку над своим сердцем.

– Как тогда вы объясните дыру в моей груди, из которой похитили сердце?

– Он всего лишь д-дразнит вас, моя леди, – прозаикался сир Уоллес. – У моего п-п-племянника никогда не было сердца.

– У колеса Уэйнвудов есть сломанная спица, а у нас есть мой дядюшка.

Сир Роланд отвесил Уоллесу подзатыльник.

– Оруженосцу должно помалкивать, когда говорят рыцари.

Сир Уоллес налился краской.

– Я больше не оруженосец, моя леди. Моему племяннику прекрасно известно, что я был п-пр-произ-пр-пр-произ…

– Посвящен? – мягко предложила Алейна.

– Посвящен, – с благодарностью согласился Уоллес Уэйнвуд.

«Робб был бы в его годах, будь он еще жив, – не удержалась она от мысли, – Но Робб умер королем, а это всего лишь мальчик.