Ветренное счастье

— Да, было бы здорово, если бы наши мальчики были в одном отряде, но ты же знаешь Зарайского: он как узнал, что я через профсоюз взяла бесплатную путёвку для сына, да ещё на две смены, — чуть меня не удавил. А если бы речь шла не об одной, а о двух, да ещё и для ребёнка со стороны…

— Вот ведь зараза какая, как будто это из его кармана! — светло-голубые глаза Лиды наполнились возмущением, а ресницы, накрашенные толстым слоем французской туши, часто захлопали. — Игорь предлагал услать Славку в лагерь на Чёрное море, куда-то под Анапу, но я отказалась. Успеет, ещё наездится! Хотя Игорь считает, что к коллективу человека нужно приучать с самого детства.

— С каких это пор он решил участвовать в воспитании сына, он что, хочет к тебе вернуться? — заглянув в сумку, Люба убедилась в том, что кошелёк на месте, и, застегнув молнию, с удивлением посмотрела на подругу.

— Нет, возвращаться он не собирается, чего ему метаться, когда у него под боком молодая красотка? — криво усмехнулась Лидия, тряхнув светлой чёлкой.

— А разве ты старая?

— Ну, если учесть, что мне двадцать девять, а ей двадцать один, то, наверное, старая, — скептически усмехнулась она.

— И что, Кропоткин всерьёз озабочен будущим сына? — не поверила Любаша.

— Не знаю, всерьёз или нет, — вряд ли, но мы со Славкой живём на его деньги, так что хочешь не хочешь, а раз в месяц мне приходится давать ему полный отчёт, — созналась Лидия.

— Вот ведь как интересно! — поразилась Любаша. — И как это у вас происходит? Он заставляет тебя подавать ему отчёт в письменном виде или довольствуется устным?

— Ну да, тебе легко говорить, в горкоме хорошо платят, у тебя есть Кирилл, да и потом, Иван Ильич тебя тоже не обидел, без средств не оставил, — невольно нахмурилась Лидия. — А мне что прикажешь делать, если кроме денег Игоря у меня ничего нет? Когда два года назад он уходил к своей Наташке, то предлагал мне восемьсот рублей в месяц, а я, дура, встала в позу и послала его ко всем чертям. А потом горько пожалела, что полезла в бутылку, потому что через месяц мне пришлось согласиться на триста.

— Знаешь, Лидусь, у меня ведь не всегда был Кирилл под боком, да и от Берестова мне перепадало не так уж и много, если честно, я старалась вообще ни у кого не одалживаться, жила, как могла, да ещё и родителям в деревню ухитрялась десятку-другую отправить.

— Ты предлагаешь мне пойти на работу? — представив себя за рабочим столом в маленькой комнатке какого-нибудь захудалого НИИ, Лидия засмеялась. — А кем?

— Слава богу, в нашей стране дело для всех найдётся.

— Ты случайно не про БАМ мне толкуешь? — смех Лиды зазвучал громче. — А что, это идея! Где-нибудь под Усть-Кутом, вместе с забайкальскими зэками — Лидия Петровна Кропоткина закручивает гайки на рельсах огромным разводным ключом. Романтика!

— Зачем такие крайности? — Любаша взяла подругу под руку и пристроилась к её шагам. — В Москве мест достаточно, нужно только определиться, чего тебе хочется.

— Ну уж конечно не сидеть в КБ, — презрительно оттопырив губы, Лидия усмехнулась.

— А чем тебе не подходит работа в КБ?

— Что-то я не припомню, чтобы ты искала подобную работу, пока твой Берестов не пристроил тебя секретаршей в горкоме, — тут же возразила Лидия. — Да и потом, какому КБ нужна такая серость, как я? Я же ничего не умею, я же никогда в жизни ничего не делала собственными руками, да и образование у меня — средняя школа, я даже техникума не окончила.

— Я тоже институтов не кончала, — поддержала подругу Любаша.

— То, что тебя протащили в горком, — большая удача, перебирать бумажки — это тебе не машины на прядильной фабрике керосином протирать, тут ты с маникюром, причесоном, и всё такое. На такую работу и я бы, пожалуй, согласилась, но у меня нет такого доброго дядюшки Берестова, а мыть полы в аптеке не для меня.

— И до каких пор ты собираешься сидеть дома?

— Игорь заявил, что негоже бросать мальчика на перепутье, нужно, чтобы дома была мать, — кисло усмехнулась Лидия. — Ты даже себе не представляешь, каково это, целыми днями сидеть дома: дай-подай и выйди вон, прямо как прислуга какая-то, в четырёх стенах заперта. А выхода нет: или я делаю так, как хочется Игорю, или он перестаёт платить даже эти три сотни.

— А ты не пробовала пригрозить, что подашь на развод? — спросила Люба. — Для твоего партийного деятеля это нож острый.

— Пробовала, только это на него не действует. Он понимает, что я на это не пойду.

— Почему?

— Ну, разведут меня с Кропоткиным, сломаю я ему карьеру, что я с этого буду иметь, кроме морального удовлетворения? Шиш с маслом, больше ничего. У него, куда ни плюнь, везде друзья да товарищи, что ему, трудно будет фиктивно устроить свою трудовую книжку в какую-нибудь контору с официальной зарплатой в сто рублей? Да раз плюнуть. И что? Двадцать пять рублей алиментов в месяц? Живи, Лидочка, как барыня, и ни в чём себе не отказывай, да? Я тогда с ребёнком совсем пропаду.

— А так ты не пропадёшь? — с жаром возразила Любаша.