Ветренное счастье

— Да нет, в том-то и дело, что любил, — чувствуя, что не может толково изложить эту историю, Юрий с досадой прищёлкнул языком.

— Я не понимаю, если он её любил и у них был общий ребёнок, что им мешало пожениться? Он что, не захотел переезжать в Москву?

— Нет, он переехал в Москву, но не к Любке, а к другой женщине, Марье, родной племяннице дяди Миши Крамского. Понимаешь, отец этого Кирилла решил, что для сына будет лучше, если он женится на племяннице партийной шишки из Москвы. Как уж он заставил сына жениться на другой, мне неведомо, но о том, что Любка ждёт ребёнка, этот Кирилл не знал, а она от обиды на то, что ей предпочли другую, не захотела ему об этом говорить.

— Но позже он ведь узнал правду? — боясь пропустить что-то важное, Вера начисто забыла о своём кофе.

— Что там между ними было, мне неизвестно, — честно сознался Юрий, — только слышал, что эта троица бегала друг от друга почти десять лет. Я уж не знаю, что собой представлял этот Кирилл Кряжин, я его никогда не видел, но они обе, и Любка, и Марья, любили его до умопомрачения.

— А каким боком в эту историю замешан твой отец?

— Отец любил эту женщину десять лет, а когда его перевели вторым секретарём в Узбекистан, даже предлагал ей выйти за него замуж и уехать с ним, но она отказывалась, наверное, ждала своего Кирилла, — предположил он. — Когда отец узнал, что неизлечимо болен раком, он вышел на пенсию, перебрался из Самарканда обратно в Москву и развёлся с мамой, — от неприятных воспоминаний лицо Берестова стало тёмным. — К тому времени Шелестова уже собиралась замуж за своего Кирилла, но, как только поняла, что моему отцу осталось каких-нибудь несколько месяцев, быстро переиграла всю ситуацию.

— Она стала твоей мачехой? — догадалась Вера.

— Мачехой?.. — Берестов удивлённо оттопырил нижнюю губу. — Это немного смешно звучит… но, наверное… да… Знаешь, Вер, мне всё равно, как ты её назовёшь, мачехой или просто второй женой моего отца. Эта стерва сняла все сливки, полагавшиеся нам с матерью по закону. Конечно, квартира, машина, дача — это всё отошло государству, но отцовские сберкнижки на предъявителя осели у неё.

— Отец ничего не захотел вам оставить? — не замечая, что кофе совсем остыл, Вера механически отхлебнула из чашки.

— Ладно бы только нам с матерью, но даже внучке — и то ни копейки, — подтвердил Юрий.

— Ну она даёт! — восхищённо протянула Вера. — Вот это голова! И что же ты теперь намерен делать, ведь по закону отнять у неё эти деньги ты не сможешь, даже если она будет получать их при тебе в сберкассе?

— Я сильно сомневаюсь, чтобы Любка осмелилась получать отцовские деньги в моём присутствии, — холодно заметил Юрий, — но в одном ты права: назад мне их не выцарапать ни при каком условии.

— Тогда что же ты хочешь? — чувствуя, что подошёл момент, ради которого Берестов рассказывал всю историю, Вера напряглась.

— Я считаю, что должна быть справедливость, — уверенно заявил Берестов. — Конечно, до отцовских денег я уже не дотянусь, но подпортить ей жизнь могу капитально. Через отца эта потаскушка устроилась на шикарную работу и уже десять лет катается как сыр в масле. Я хочу устроить так, чтобы она вылетела с этой работы. Специального образования у неё нет, только десять классов деревенской школы, так что, потеряв тёпленькое местечко горкомовской секретарши, она останется ни с чем! — мстительно сощурился он.

— И что конкретно ты хочешь от меня? — глаза Веры встретились с глазами Юрия.

— Существует такой закон: если на предприятие или в любую другую организацию приходит специалист с институтским дипломом и подаёт заявление о приёме на работу, то эта самая организация обязана освободить для него место в том случае, если его занимает человек, квалификация которого не соответствует требуемой, — витиевато завернул Юрий.

— А если попроще? — усмехнулась Вера.

— А если попроще, то, как только ты, золотая медалистка, комсомолка и дипломированный гуманитарий с навыками секретаря-машинистки и стенографистки подашь заявление с просьбой о приёме на работу, теперешний начальник этой стервы вынужден будет дать ей под зад коленкой. Не знаю, возьмут ли тебя на работу, это, конечно, вряд ли, — тут же оговорился он, — может, задним числом оформят на место Любки кого-то ещё, а тебе откажут, но эту гадину им, как ни крути, всё равно придётся выгнать.

— Так. Что будешь с этого иметь ты, я поняла, — Вера поднесла чашку с кофе ко рту, отхлебнула глоток и тут же поставила её обратно. — Фу, совсем холодный. А что от этого будет хорошего мне?

— Тебе? — поняв, что Вера дала своё согласие, Юрий широко улыбнулся и, подняв руку, призывно помахал официантке. — Девушка, мы передумали уходить. Пожалуйста, ещё два десерта и двойной кофе, только очень горький и очень горячий.

* * *