Ветреный мальчишка (СИ)

— Будет-будет, шашлык из тебя будет.

Мы сидели на кровати друг напротив друга, укутавшись в одеяла, и неотрывно смотрели друг другу в глаза. Они у него карие, всё понимающие и немного печальные. Он всегда был более осознанным и зрелым, трезво знающим себя и мир вокруг.

— Как же я рад, что ты приехал.

— Я так соскучился, — словно эхо моих мыслей, откликнулся он, а на лице ни тени привычной усмешки. — Как же мы жили всё это время?

И мы начали наперебой рассказывать всё, что с нами произошло за эти два года. Все мысли и чувства, горести и радости. Всё, что было, все сокровенные движения души. Всё, что только составляло нас.

— Почему мы не общались в сети?

— У меня даже компьютера нет, — сказал Святослав.

— А сотовый?

— Не-а.

— Почему?

— Мама сидит без работы дома, у нас совсем нет денег. Я хотел бросить школу и пойти работать, но она не разрешила. Если бы твоя мама не заплатила за проезд, меня бы тут не было.

— Так всё плохо?

— Да, живём на бабушкину пенсию, а её еле-еле на еду хватает.

— И я ничем не могу помочь.

— Тебе и не надо, — улыбнулся Святослав.

— Может, хотя бы обычные письма писать будем?

— Зачем? Это ничего не заменит. Лучше я буду во сне к тебе приходить. Я теперь знаю, где ты.

— Я к тебе тоже приду, я могу, меня прадед такому научил…

Уже погасив свет и засыпая, я думал: «Как странно знать, что он рядом. Как радостно бьётся сердце. Как тепло. Мой друг, мой брат». Я повернулся и, как в детстве (хе-хе, взросляк нашёлся), обнял его.

— Спокойной ночи, — сказал Слава.

— Спокойной ночи.

*

Мы всё время проводили вместе.

— Ты как неизбежность, Олег.

— Чего? Хочешь сказать, что от меня никуда не деться?!

Славка засмеялся.

— Знаешь, что я почувствовал, когда впервые тебя увидел? — Я с подозрением глянул на него, но он, кажется, говорил серьёзно. — Именно неизбежность. Да и потом, наблюдая за тобой и как ты общаешься с другими людьми. Если кому-то суждено с тобой повстречаться и ощутить твоё влияние, это невозможно забыть. Тебя невозможно забыть.

— О чём это ты?

— Ты уехал, и все эти два года ко мне приходили мальчишки, с которыми ты общался, чтобы узнать, где ты и что с тобой.

— А что им надо?

— Это ты у нас ветреный, а для кого-то общение с тобой было очень важной частью жизни.

— Почему?

— Общаясь с тобой, мне почти всегда казалось, что ты нереальное волшебное существо, а вокруг меня сказка.

— Ну что ты плетёшь?!

— Сам ты плетёшь, ну тебя нафиг! Как про всякие леса с девчонками на троне заливать, так всё нормально, а как ему то, что есть, говоришь, так… а-а… ну тебя.

— В этом городе у меня совсем нет друзей, а ты говоришь…

— Это потому, что ты замкнулся в себе.

— Нет.

— Да, уехал и замкнулся. Я увидел это, как только взглянул на тебя. И я знаю, почему ты так сделал.

— Иди ты…

— Ты сделал это из-за меня.

Я почувствовал, что сейчас заплачу.

— Я же знаю, как ты был привязан ко мне, ты и дня не мог без меня прожить, ходил следом, как хвостик. Тебя мама даже так называла — Хвостик, а ты злился, как сто чертей.

— Ну и что, я же тогда совсем ребёнок был.

— А я ничего, если бы ты сам за мной не ходил, я бы пошёл за тобой.

— Ага, ври больше, — сказал я, а сам прислушался к перевороту, творившемуся в душе.

Почему-то мне всегда казалось, что я вечно навязывался и надоедал другу своим присутствием, а он из милости позволял быть рядом, терпел, а оказывается, что не из милости, что он сам тоже этого хотел.

— Ты же знаешь, что я тебе не вру.

— Ладно, я тебе верю… почти…

— Кто-то сейчас получит…

— Только попробуй, вырос, так всё можно?!

— Ага!

— А-а-а! Ма-ама-а-а!

— Да выключи ты свой диктофон, извращенец!

— Я Дейл Купер!

— Он плохо кончил.

— Тогда я… нет, Лора Палмер кончила ещё хуже. Слушай! Ведение дневника очень опасное занятие!

— Скорее эксгибиционное.

— Какое-какое?

— Эксгибиционалистическое.

— Ха-ха-ха! А-а-а! Не трогай меня, я щекотки боюсь!

— Я помню.

— А-а-а-ха-ха!

*

Проснулся от звонка будильника. Славка тихо лежал рядом. Мне показалось, что он не спит. А у меня в груди словно источник любви. Она зарождалась в теле и копилась за грудиной, давила изнутри. Её надо было отдать, иначе бы она разорвала меня. Даже больно немного. Я бы не смог его отпустить, не отдав, не проявив всё, что чувствовал. Я сел на кровати.

— Слав, ты спишь?

— Нет.

— Помнишь, как отец учил нас с энергиями работать?

— Да. Мы называли это «шаманить».

— Ага. Ляг ровно.

Он ничего не спросил, а просто вытянулся на кровати. Я засунул руки под одеяло и опустил ему на грудь. Я отдавал. Поток любви устремился в руки, а из ладоней в его грудь и тело. Захватил, раскрыл и отпустил. Между нами не было преград, и ответная волна прошла через меня. Я отдал всё, что у меня было. И когда обмен завершился, понял, что ему пора собираться на автобус.

— Ветерок… — тихо произнёс он и накрыл мои ладони, прижимая к сердцу, когда я уже хотел убрать.

— Да.

— Прости меня, пожалуйста… — Я видел, как у него на глазах выступили и покатились вниз слёзы, а подбородок задрожал.

— Ты чего?

— Пожалуйста, прости меня, — вновь попросил он и судорожно сглотнул.

— Да за что?