Ветры, кони и дороги

— А почему ты ей не сказал, что отравлен? — уточнил Баюн.

— Решил, что лучше сам тебе всё расскажу. Прилетел сюда, а никого из вас не видно. Наверное, в междустенье были. Хотел подождать, а потом вспомнил, что дома у меня кое-какие отвары есть, тётушка оставила, прикинул, что если выпью их, какое-то время перетерплю, а потом уж и до вас доберусь, да вот не смог… Баюн, спасибо тебе!

— Да не мне, а Кате! Это она сообразила, что с тобой что-то не так, — Кот дёрнул шкуркой на спине. — Вот пернатое недоразумение! Вечно тебя спасать надо.

Финист даже не обиделся, а повернулся к Катерине и прижал руку к сердцу, сопроводив этот жест самой обаятельной из своих улыбок. Катя чуть удержалась, чтобы не рассмеяться. Очень уж Сокол выглядел забавно. Растрёпанный, бледный, похудевший, но все равно играющий роль!

— Кот, только вот, есть кое-что серьёзное. Кирия где-то нашла ледяную Кащееву сеть, и теперь она находится в её теремах, — Финист перестал улыбаться, сделался серьёзным и хмурым.

— Что? — Баюн едва сливками не подавился, закашлялся, долго отфыркивался. — Ты не ошибся?

— Да какая уж тут ошибка! Меня ею и поймали, — Финист потёр небритый подбородок и скривился.

— То-то я удивился, что тебя могли какой-то сетью удержать, — Баюн в глубокой задумчивости полакал воду, налитую в Катину чашку, вместо своих сливок, стоящих рядом. И тяжело вздохнул. — Вот же незадача!!! С этой сетью она таких дел может натворить!

— Котик, а что это за сеть? — Катерина первый раз услышала о такой вещи.

— Это холод. Цепенящий холод, который сплетен в сеть. Именно этой сетью Кащей и ловил сказочных коней, и ветер северный ею же поймал, и любого витязя и богатыря мог пленить. И, кстати, царевну-лягушку этой сетью изловил прямо из болота. А потом, как говорят, торопился к своим землям, узнав про то, что на них туман надвигается, и обронил её. Она не зов не летит, почти прозрачная, найти практически невозможно. А эта царица Кирия отыскала, значит! Ой, плохо, плохо!

— Котик, а что она может сделать этой сетью? Ну, поймать кого-то?

— Радость моя, она может даже ветер поймать, и морского коня, и даже Жарусю. Её, правда, ненадолго, Жар-Птица вырвется через какое-то время. Но так, поймает всё, до чего дотянется. И те, кто пойман сетью и остается в ней надолго, они уже не согреются.

— Да, именно, — Финистт ещё больше помрачнел. — Она могла бы и не доставать меня из сети, но очень хотела высказать всё, что собиралась. А в сети я бы не очень слышал и не чувствовал бы почти ничего.

— Кот, а как можно у неё сеть эту забрать? — Катерина поёжилась.

— Хитростью только. Силой не справиться. Она сетью может любое войско поймать. И заморозить. Просто кинет, а сеть раскрывается так широко, как угодно владельцу.

Баюн завздыхал и попросил зеркальце показать царицу Кирию. Катерина тоже посмотрела. Очень красивая, очень! Бледная кожа, холодные серые глаза, рыжевато-золотистые волосы вьются до земли, а на них лёгкая полупрозрачная ткань, удерживаемая обручем с колтами. Катерина с новым чувством покосилась на Финиста. Надо было действительно любить Марьюшку, чтобы предпочесть её той царице-красавице!

— Ищите, ищите хоть труп! Ищите Сокола!!! — Кирия была в гневе. — Он уже не мог выжить, но я хочу его видеть! Я доберусь до той гадины, которая у меня его украла, это она во всем виновата, я уничтожу Марью! Он был бы жив, был бы со мной! — Кирия взмахнула рукой и слуги, кинулись врассыпную от тонкого полупрозрачного куска сетки, который царица держала в руке.

Катерина отпрянула от зеркала и от той злобы, что пылала в серых глазах. На Финиста было страшно смотреть. — Нет! Катя, открой врата. Я вернусь, — он с трудом встал, покачнулся от слабости и схватился за угол стола.

— Куда? Куда ты вернёшься? К этой психопатке? — Кот с отчаянием смотрел на Финиста.

— Да. Пусть так. Она с сетью действительно сможет Марью убить. И дочек не пощадит! Открой врата! — Сокол схватил Катю за руку, та охнула от неожиданности, на этот звук из междустенья вылетел Бурый, и Катя едва успела его остановить, чтобы он не кинулся на Сокола, не разобравшись, что происходит. А когда Бурый услышал, что именно случилось, он на Финиста уже смотрел с великим сочувствием, а тот всё умолял Катерину открыть ворота!

— Погоди! А с чего ты взял, что если ты будешь у неё, она Марью не уничтожит? — Катя задала единственный вопрос, способный остановить Сокола. Тот замер и медленно повернулся к сказочнице. — Не торопись. Она не может добраться до Марьи быстро. Ты немного восстановишься, и мы подумаем. Трагедии нам не нужны.

Когда Сокола удалось немного успокоить, Баюн увёл его в междустенье, напев по дороге что-то успокаивающе-усыпляющее. Катя сидела над зеркальцем и слушала, как плачет царица Кирия о погибшем от её яда Соколе.

— Удивительная женщина! Напоить ядом, в полной уверенности, что теперь привязала к себе, а потом рыдать о том, что он улетел, и явно умер. Интересно, а что её больше расстроило? То, что он предпочёл умереть, но не быть с ней, или что он умер, как она думает? — вздохнул Баюн.