Ветры Куликова поля

Ушаков увидел опасность, нависшую над авангардом, он ответил на ход Гуссейна более сильным ходом — всем русским фрегатам было приказано выйти из линии и образовать вторую линию рядом с авангардом. Фрегаты быстро исполнили приказ. Теперь, если бы турки попытались взять авангард в два огня, они сами попали бы одним бортом под огонь русских линейных кораблей, а другим — под огонь фрегатов. В это же время русские линейные корабли центра и арьергарда сократили дистанцию между собой и приблизились к передовым кораблям эскадры. Турецкие корабли, атаковавшие авангард, попали под огонь больших русских кораблей.

Уже несколько часов шло это маневрирование с артиллерийской стрельбой. Эскадра Ушакова стремилась сблизиться с противником на короткий картечный выстрел. Сделать это никак не удавалось, кораблям Ушакова приходилось идти против ветра, а флот капудан-паши, занимавший наветренное положение, постоянно удерживался на большом расстоянии от русской эскадры.

Старинный герб Севастополя. Серебряный гриф на красном поле говорит о доблести русских при строительстве и защите морской крепости и города.

Но около трех часов дня переменился ветер. Наветренное положение оказалось у русских. Корабли Ушакова незамедлительно воспользовались этим и подошли к неприятелю совсем близко. Русские канониры буквально засыпали турок ядрами, картечью и зажигательными снарядами. Теперь и пушки малого калибра причиняли ущерб неприятелю. С каждым залпом росло число повреждений на турецких кораблях.

Перемена ветра и усилившийся огонь русских пушек, происшедшие внезапно, привели турецких моряков в замешательство. Турецкие корабли, пытаясь снова выйти на ветер, стали поворачивать — одни по ветру, другие против ветра. Несогласованное маневрирование привело к тому, что многие турецкие корабли проходили совсем близко к линии русских кораблей. А этим прекрасно воспользовались артиллеристы Ушакова. Командующий Черноморским флотом в донесении Потемкину так описывал этот момент боя: «Неприятель, приметя перемену положения, пришел в замешательство и начал прямо против моего корабля и передового передо мной корабля „Преображение“ поворачивать всею густою колонною чрез оверштаг[22], а другие, поворачивая по ветру, спустились к нам еще ближе. Корабль „Преображение“ и находящийся под флагом моим корабль „Рождество Христово“ произвели на всех столь жестокий огонь, что причинили великий вред на многих кораблях и самого капитан-пашинского; из оных весьма поврежденные два корабля в стеньгах[23] и реях и один из них в руле со сбитою бизань-мачтою[24] упали (приблизились, сносимые ветром) на нашу линию и шли столь близко, что опасался я сцепления с некоторыми из наших задними кораблями. Вице-адмиральский корабль также весьма поврежден, паруса, фор-марсель[25] и крюйсель[26]упали вниз и были без действия, который потому, упав под ветер, прошел всю нашу линию весьма близко, и чрез то оный и помянутые два корабля остались совсем уж разбиты до крайности.

С некоторых кораблей флаги сбиты долой (из которых посланными с корабля „Георгия“ шлюпками один взят и привезен на корабль). Капитан-паша, защищая поврежденные корабли, со всеми прочими и многими разными судами спустился под ветер, проходил контргалсом[27] параллельно линию нашу весьма близко, чрез что потерпел со всеми ими также немалый вред. Великое повреждение его кораблей и множество побитого экипажа было весьма заметно».

Потери в людях и повреждения на кораблях еще заметнее были самому турецкому адмиралу. Гуссейн понял: сражение проиграно — и приказал флоту отходить.

Отступать с подветренной стороны проще, турецкие корабли и суда дружно спустились под ветер. И так «спускались» до тех пор, пока не скрыли их расстояние и наступившая ночь.

Потери турок в Керченском сражении неизвестны. Известно лишь, что на одном из линейных кораблей было убито около четырехсот человек. Но не это было главным в поражении турок. Они не смогли высадить десант в Крыму — вот что было главное.

Русская эскадра потеряла убитыми 29 моряков и ранеными 66. Повреждений на кораблях было мало: прострелено и разбито на всей эскадре восемь мачт. Так что на Черноморском флоте (и в сухопутной армии тоже) было торжество. Александр Васильевич Суворов, зорко следивший за всем, что происходит на военном театре, поздравил главнокомандующего Потемкина «с победой господина Ушакова». Сам Потемкин, воодушевленный тем, что туча, надвигавшаяся на Крым и Кубань, рассеялась, писал одному из своих корреспондентов: «Наши, благодаря богу, такого перца задали туркам, что любо. Спасибо Федор Федоровичу. Коли б трус Войнович был, то бы он стоял у Тарханова Кута или в гавани». Тарханов Кут, или Тарханкут, — западная оконечность Крымского полуострова, самое отдаленное от Керченского пролива место.