Ветры Куликова поля

Медаль в честь 500-летия Куликовской битвы, XIX в.

Мамай бросил в бой свой резерв. Резерв развеялся подобно дорожной пыли. Ибо в контратаку вслед за засадным перешли большой полк и полк правой руки. Страх обреченности охватил врагов. Началось паническое бегство. И не последним в степь от Куликова поля гнал своего коня Мамай.

Полсотни километров преследовали бегущего врага русские всадники — до реки Красивая Меча.

Потери обеих сторон были огромные.

Восемь дней не уходило с Куликова поля русское войско. Подбирали и увозили раненых. Хоронили мертвых. Около впадения Непрядвы в Дон до сих пор стоит селение Рождествено-Монастырщина. Там братские могилы героев битвы.

В старинной поэме «Задонщина» описывается скорбный доклад московского боярина Михаила Александровича великому князю: «Государь, князь великий Дмитрий Иванович! Нет, государь, у нас сорока бояр больших московских, двенадцати князей белозерских, тридцати новгородских посадников, двадцати бояр коломенских, сорока бояр серпуховских, тридцати панов литовских, двадцати бояр переславских, двадцати пяти бояр костромских, тридцати пяти бояр владимирских, восьми бояр суздальских, сорока бояр муромских, восемнадцати бояр рязанских, тридцати четырех бояр ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских, тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр углических…»

Этот горький счет погибших военачальников не так горек, как тот, которым считали князей, перебитых монголо-татарами поодиночке. Дело, на которое совместно решились наши предки в 1380 году, было нужно русскому народу и многим другим народам.

Великого князя московского Дмитрия Ивановича поначалу считали убитым. Его нашли на поле боя в полусознании, но без серьезных ран, хотя доспехи на нем были во вмятинах и рубцах от ударов вражеского оружия.

Летопись донесла до нас имена московских ремесленников, искавших полководца. Это Юрка-сапожник, Васька Сухоборец, Сенька Быков, Гридя Хрулец… Имена простых людей писались с пренебрежительным «ка». Юрка шьет сапоги, а Юрий может править княжеством, вотчиной, быть боярином, дружинником. У Юрки, Васьки, Сеньки нет никаких надежд быть вровень с «лучшими» людьми. Им, их детям, внукам, правнукам оставаться людьми черными, чернью. Но в дни, когда решалось многое, они, простые люди, не раздумывая, вышли на битву с захватчиками. Битва-то шла за родину, за Русскую землю.

Первым о разгроме Мамая узнал Ягайло. Сорокатысячное войско литовцев повернуло назад.

А на Руси, во всех ее краях, началось ликование и была радость. Нет, не зря Москва требовала объединиться вокруг нее. Есть теперь у русских людей заступница. Теперь Москва — голова всему делу!

Множество сил народных, множество жизней людских, множество лет подготовки потребовала победа на Куликовом поле. Но и их оказалось недостаточно, чтобы окончательно освободиться от монголо-татарского ига.

Узнав о поражении Мамая, на Золотую Орду двинулся хан Тохтамыш, чья Орда кочевала в Средней Азии, по реке Сырдарье. Два войска встретились на известной реке Калке. Тохтамыш разбил Мамая, последний бежал в Крым и там был убит местными жителями.

Новый властитель Золотой Орды направил в Москву посольство с известием о происшедших переменах и с требованием платить дань ему, Тохтамышу.

Москва ответила отказом.

В 1382 году, перебив русских купцов в Сарае, чтобы не дошли до Руси сведения о готовящемся походе, Тохтамыш собрал большое войско. Вскоре оно двинулось к московским землям с юга, через Рязань, и с востока, через Нижний Новгород. Дмитрий пошел навстречу, но его войско, как выяснилось, не могло из-за малочисленности рассчитывать на успешное сражение. Великий князь поспешил в северо-восточные земли, чтобы собрать воинов, а Москва заперла ворота в белых стенах и приготовилась к осаде.

24 августа неприятель начал штурм Кремля. В город летели стрелы с горящей паклей, в стены били тараны, воины Тохтамыша лезли на стены по лестницам. Москвичи мужественно защищались: сбрасывали на штурмующих камни, поливали их кипятком и горячей смолой. Перебравшихся через стены кололи копьями, рубили мечами, топорами. Гремели и пушечные выстрелы. Пушки были установлены в бойницах кремлевских стен по приказу Дмитрия Донского, они помогали отбивать приступ.

На четвертый день штурма к городским воротам подошли сыновья нижегородского князя с приближенными хана и предложили москвичам почетную сдачу — «Тохтамыш воюет не с вами, а с непокорным князем Дмитрием. Вам он ничего худого не хочет делать. Он хочет быть в мире и любви с Москвой». Нашлись, как это часто бывает в сложных и опасных обстоятельствах, легковерные и нестойкие. К хану были отправлены люди для переговоров. Этой доверчивостью и воспользовались враги. Они ворвались в ворота, началось убийство людей, грабеж, пожары. В горящих церквах погибло в тот раз множество книг и рукописей.