Ветувьяр (СИ)

Дернув седой кустистой бровью, старик поставил бокал на низкий столик и поудобнее уселся в своем кресле.

— С чего бы это?

— Мне нужно с ним поговорить, — Пожал плечами Эйден.

Фадел нахмурился, но спрашивать ничего не стал. Вместо этого он вновь потянулся к бокалу и ответил только тогда, когда осушил его до дна:

— Его Величество сейчас сильно занят. Я скажу ему, что любовник принцессы, — Он усмехнулся, — вдруг решил сменить сторону…

— Он непременно найдет для меня время, — Из последних сил удерживая на лице маску невозмутимости, ответил Эйден.

Когда Фадел демонстративно от него отвернулся, мужчина понял, что делать ему здесь больше нечего. Он поспешно вышел из жарко натопленного зала в коридор военного штаба, где его уже ждал привычно невозмутимый Ферингрей. Они молча двинулись к выходу из здания мимо многочисленной охраны, что появилась в столице с приездом нового короля Лукеллеса.

Миновав очередной поворот, они оказались на узкой лестнице, где не было ни стражи, ни слуг. Лицо у Ферингрея было такое, словно он собирался сказать что-то важное и ждал подходящего момента. Эйден понял, что времени лучше, чем сейчас, не будет — за ними явно не следили, да и подслушивать здесь было некому. К тому же, очередной приступ головной боли ненадолго притих, дав мыслям хоть какую-то свободу.

Словно прочитав мысли Эйдена, Ферингрей решился заговорить:

— Что бы вы с Ее Высочеством не придумали, будьте осторожнее.

Эти слова немало удивили Эйдена. Застыв на одной из ступенек, он смерил капитана взглядом:

— Не думайте, я не собираюсь подвергать Ремору опасности.

— Она подвергнет себя ей сама. Из-за вас, — Холодно заметил Ферингрей, продолжая путь.

Эйдену пришлось его догонять.

— С чего бы вам так переживать за нее, капитан? — Поинтересовался он.

Никогда раньше Ферингрей не казался Эйдену угрожающим. Они были почти ровесниками и примерно одного роста — разве что капитан был чуть крепче сложен, но это особой роли не играло. И все-таки сейчас Эйден почему-то подумал, что Ферингрей откровенно напрашивался либо на ссору, либо на драку. Второго он определенно хотел избежать.

Ферингрей часто смотрел на Эйдена как на ничтожество, но никогда раньше граф не думал, что он, возможно, и впрямь заслужил подобное к себе отношение.

И все же капитан справился с эмоциями быстро — раздражение и ненависть на его лице сменились привычной отчужденностью, и он, понизив голос, сказал:

— Я клялся защищать всех членов королевской семьи, и эта клятва лежит на мне, пока я жив.

На этот раз Эйден шагнул вперед, вынудив Ферингрея держаться позади:

— Поверьте, капитан, я знаю, что делаю.

Только произнеся эти слова, Эйден понял, что это была ложь.

*

Как ни странно, Лукеллес вызвал Эйдена в замок в тот же вечер. Правда, то, куда пришел мужчина, было трудно назвать аудиенцией — в зале советов собрался весь новый свет Кирации, включая Фадела, Галора Реннеса, нескольких графов из провинции, пожилого сухощавого хидьяссца — видимо, командира наемников — и парочку вояк, выдающих себя за новоявленных генералов.

Все они собрались возле трона, в который Лукеллес еле втиснул свою огромную задницу. Оставалось только посочувствовать обреченному предмету мебели: это ведь страшное наказание — после Тейвона получить эту тушу!

Гвардейцы подвели Эйдена прямо к королевскому возвышению и остались стоять по обе стороны от него, словно безоружный граф в любой момент мог напасть на “Его Величество”.

Эйден почтенно склонил голову, как того требовал этикет, пока Лукеллес придирчиво оглядывал его с ног до головы с высоты своего трона. Даже в освещенной факелами полутьме лицо главы торговой гильдии блестело от выступившего на коже жира, он обливался потом, слово сидел на палящем солнце, и казался красным, как рак.

В унисон с очередным приступом головной боли Эйден подумал: “Может, ты все-таки сдохнешь раньше, чем я”.

— Граф Интлер, — Полуприкрытые свинячьи глаза уткнулись в него, — вы забываетесь.

Эйден с недоумением уставился сначала на Лукеллеса, потом на всех его приспешников. Его раздирало даже желание повернуться и посмотреть на Ферингрея, который привел его сюда, и найти ответ хотя бы в его глазах. Что он сделал не так?

Фадел соизволил ответить:

— Перед королем требуется встать на колено.

Видимо, замешательство Эйдена позабавило Лукеллеса — над тремя его подбородками показалась гадкая масляная улыбочка. Стиснув зубы, граф опустился на одно колено. Мысли его неумолимо возвращались к Реморе, к тому, что она говорила ему и тому, как сильно она в него верила.

Он должен играть эту роль, и он сделает это. Будет командовать королевскими солдатами, гвардейцами или что там ему решит поручить Лукеллес. Да, пусть это будет малой каплей — но это лучше, чем ничего.

Это будет его искуплением. За то, что он потерял этот город.

— Чего же вы хотите, граф? — Булькнул новоявленный король.

Эйден поднял на него глаза. Снизу Лукеллес и вовсе казался огромным шаром с руками и ногами.

— Служить вам, Ваше Величество, — Эти слова почти не жгли ему язык, так хорошо он их отрепетировал.