Ветувьяр

Ремора чувствовала себя отвратительно. В последний раз она плавала на корабле так давно, что успела забыть о своей морской болезни. Это плавание казалось ей вечностью, но на душе было противно все-таки не из-за этого.

Она не знала, что будет дальше. Во что их с Тейвоном втянул Лукеллес, загнав на этот корабль? У Реморы было нехорошее предчувствие, постоянно вспоминались слова Эйдена о том, что за мятежом и его предводителем стоит что-то большее. Принцесса боялась, что им предстоит лицом к лицу столкнуться с этой силой, и вряд ли они одержат победу в этой схватке.

Как не одержал Эйден. Когда Ремора узнала, что он натворил, она несколько раз прокляла саму себя за эту наивную идею. Дура! Неужели она не могла догадаться, что Лукеллес перевернет все с ног на голову!? Теперь Престон был мертв, а Эйден из предателя фальшивого сделался настоящим. Ремора не спрашивала напрямую, но понимала, что для Тейвона он тоже умер на том эшафоте, вместе с адмиралом.

Этот мир совершенно обезумел. Сошли с ума даже те, на чей разум принцесса привыкла полагаться — тот же Джеррет! Да, Ремора всю жизнь считала его импульсивным и взбалмошным, но какие-никакие мозги у него все-таки были, иначе как бы он одержал столько побед на море? И все же разум его куда-то подевался, когда ему в голову пришло тащить за собой эту странную девицу из Эделосса. И все бы ничего — чем бы дитя не тешилось! — но ведь он повесил ее на шею Тейвону, а брат в свою очередь — на Ремору.

— Джеррет поклялся этой девчонке, что защитит ее, — Сказал ей Тейвон перед отплытием, — Возьми ее к себе. Как служанку.

— Джеррет, а не ты, — Возразила Ремора, — Какое тебе до нее дело?

— Иногда нам приходится отвечать за поступки наших ветувьяров, — Пожал плечами брат.

Ремора никогда не могла отказать Тейвону, даже если он просил за свое рыжее недоразумение. Как придворной даме ей было разрешено взять с собой одну служанку, и вместо верной и преданной Леды пришлось сделать выбор в пользу незнакомки по имени Селин.

До того, как Ремора увидела девчонку, она не сомневалась, что она — очередная игрушка Джеррета, мимолетное развлечение, про которое он забудет через несколько месяцев, но потом, когда “новая служанка” вошла в ее покои, принцесса окончательно убедилась в том, что адмирал, должно быть, действительно рехнулся.

Костлявая, маленькая, бледная, да еще и в каких-то мальчишеских обносках — она напоминала выцветшую моль с огромными глазами. Нет, у Джеррета определенно не могло ничего с ней быть — в свои любовницы адмирал неизменно выбирал только писаных красавиц, а этой девице до них было как до луны пешком. Тогда зачем он потащил ее за собой и обязал спасать от любой опасности?

Мало того, Селин оказалась еще и недотепой, каких поискать. У нее валилось из рук буквально все — она не могла даже разобраться со шнуровкой на платье, и это злило Ремору даже больше, чем злополучная морская болезнь.

На корабле Лукеллеса девчонка жила с принцессой в одной каюте, и единственное, что по-настоящему радовало Ремору — это то, что большую часть времени она ее практически не замечала. Селин постоянно молчала и не требовала к себе никакого внимания. В этом плане она была, конечно, лучше извечной сплетницы Леды.

Радовало Ремору и то, что их плавание совсем скоро подойдет к концу — несколько дней назад Тейвон разузнал, что они направляются на восток, в монастырь Двух Лиц, хотя что там забыл Лукеллес, оставалось загадкой. Принцессу все сильнее терзало чувство тревоги, словно опасность витала в воздухе совсем рядом, а она все никак не могла ее обнаружить.

Каюта, выделенная Реморе, тоже успела опостылеть — здесь все время было душно и тесно, хотя кроме сундука для вещей, стола, стула и прибитой к стене койки здесь не было ничего. Селин и вовсе вынуждена была спать на полу, положив матрас прямо на доски, но девчонка не жаловалась, что тоже радовало принцессу — от чужого нытья она бы точно бросилась за борт.

Раздался стук в дверь, и Ремора приготовилась к худшему — ведь кого, если не Лукеллеса, могли принести сюда черти? Но когда Селин открыла дверь, на пороге оказался Тейвон. Ремора едва не бросилась в объятия брата — так сильно она сейчас в нем нуждалась.

— Как ты прошел? — Принцесса вскочила со своего места. Она сидела прямо на постели, потому что единственный стул был предоставлен Селин, — Охрана тебя не заметила?

За все время им удалось поговорить наедине всего пару раз — и то, украдкой и урывками, прячась от гвардейцев Лукеллеса.

— Никого не было, — Объяснил брат, — Видимо, готовятся причаливать.

Селин собиралась уступить ему свой стул, но Тейвон устроился на столе, сильно напомнив своего ветувьяра. Девчонка тем временем вернулась на место, приняв отстраненный, задумчивый вид.

— Я долго думал, как поговорить с тобой об этом… — Начал Тейвон, — Если ты не захочешь, мы просто закроем эту тему…

Ремора вопросительно вздернула бровь.

— Лукеллес требовал от меня отречения, — Выдохнул брат, — За жизнь Престона.

Спрашивать, что он ответил, не имело смысла. Престон был мертв.