Ветви Дуба. *Без шрамов от цензуры*

– Ей взбрело в голову открыть свое дело и я – по ее задумке – должен был ей в этом помогать. Но мне выть хотелось от всего этого. Если бы я был хоть чуть-чуть способен к бизнесу, стал бы я заниматься музыкой?

– А как же шоу-бизнес?

– Ты же понимаешь, что разница между шоу-бизнесом и настоящей музыкой такая же, как между наукой и борьбой научных школ.

– Логично, – уловила я его мысль.

– И вот, когда «заводившая» нас разница стала уже раздражать, она вдруг заявляет мне: «Дэн, я ухожу от тебя, не хочу, чтобы наш ребенок рос в среде «секс, наркотики, рок-н-ролл». У нее, как я потом понял, голова была безнадежно забита подобными стереотипами.

– Ребенок? – не веря ушам переспросила я.

– Да. Номинально я – отец. А по факту… да что уж теперь говорить.

– И ты больше никогда их не видел? – я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. А ведь я – не самый несчастный человек в мире. У меня детей просто нет, а у него? Одиночество при живой, но ненавидящей тебя семье – что может быть хуже?

– Нет, почему, – спокойно и грустно ответил Дэниел, – видел. В суде. Когда суд лишил меня родительских прав.

– Жестокая сука! – вырвалось у меня.

– Не надо, Джин. Не будь как моя мама.

– А что с твоей мамой?

– После такого краха в моей личной жизни она стала в штыки воспринимать молодых и красивых женщин. Джейн понадобилось немало времени, чтобы убедить ее в том, что мы просто друзья и никто из нас никому не причинит боль.

– Грустно это, все, что ты мне рассказал, Дэнни, – внезапно для себя я обнаружила, что сижу рядом с ним на полу, его голова у меня на коленях и я глажу волосы, – я думала, противоположности притягиваются.

– Противоположности притягиваются только у магнитов, а людям надо иметь еще и что-то общее. И, знаешь, я не осуждаю свою жену. Ей хотелось дать нашему ребенку все самое лучшее, это не только нормально для матери, это долг каждого человека – помочь ближнему выжить. Но не забывай, что тогда наша группа совсем не имела известности. Я бы и сейчас не сказал, что мы купаемся в деньгах, а тогда в успех группы верили только ребята. В общем, я ее понимаю. Но зато мне удалось хотя бы в творчестве добиться того, что я планировал. Без ребят ничего бы не вышло. Вот такая история. Не принимай моих тараканов в голове на свой счет. Иногда сам не знаю чего хочу.

Глава 16

– Это, конечно, печально, но причем тут я? – обиделась я, как мне казалось, справедливо, – почему я должна расплачиваться за свою предшественницу, которая сделала тебя зло? Ведь не я была той стервой. Что это за чисто человеческая привычка мстить за себя всему миру? Ведь люди, на минуточку, не гидра, у которой головы разные, а суть одна!

– Погоди-погоди, Джинджер, ты о чем? – остановил меня Дэниел, – с чего ты взяла, что я мщу тебе?

– Ты типичный абьюзер, энергетический вампир, который унижает и обижает партнершу, чтобы напитаться ее эмоциями.

– Вовсе нет, – почти прошептал Дэниел, – не думал тебя обижать и унижать. Тут все намного сложнее.

– Что же сложного? Ты мучаешь меня, мне это неприятно, все просто.

– Я обычный неуравновешенный псих и пессимист, который боится серьезных отношений. Я вовсе не мщу тебе, представляя, что мщу своей жене. Просто… само как-то получается, что держу на расстоянии всех, кто мне нравится. Ну вот такой я негодяй, такой, какой есть.

Я не понимала почему он каждый раз смеется над собой, словно наказывает себя за искренние эмоции, продолжая играть «плохого парня» даже со мной.

– И почему ты такой, Дэниел?

– Какой «такой»? – спросил он с явным интересом.

– Сначала приоткрываешь душу, а потом захлопываешься так, что я опасаюсь что-нибудь прищемить.

На его лице появилась грустная улыбка:

– Не знаю… само получается. Раньше я не приоткрывался никому. А теперь хотел бы стать открытым, да не могу. Пойми, я не мщу всем женщинам за свою судьбу, но когда я осознаю, что эротическая эйфория рано или поздно пройдет, мне становится страшно: что женщина почувствует скуку или, что еще страшнее, разочарование во мне как в личности, как в мужчине, как в музыканте наконец, как это произошло с моей женой. Я хочу держать себя на расстоянии, но с тобой это не выходит: я не могу выкинуть тебя из головы и сердца.

Я начала закипать:

– Так зачем же ты тогда сделал первый шаг, да еще такой решительный, если боишься, как ты говоришь, серьезных отношений?!

– Я не предполагал, – начал оправдываться Дэниел, – что у тебя такой волевой характер, что ты на самом деле такая сильная и независимая. Я надеялся, что там, в клубе, это было бравадой. Когда я увидел этот контраст волевой, смелой и интересной ученой и несчастной, не находящей дорогу домой, мне показалось, что ты нуждаешься в защите, что ты – обычная, скромная и добродетельная, с которой можно завести кучу детишек, в перерыве между концертами и записями жить скучной размеренной жизнью среднего класса с выездами на пикник, походами в торговые центры под Рождество и прочей милой, но такой иногда необходимой чушью.

Слова о куче детишек больно резанули меня. Но не обидой, а грустью.