Ветви Дуба. *Без шрамов от цензуры*

– Слушай, я не знаю, что ты там о себе возомнила, но у меня нет и не будет нужды подставлять тебя. Я достаточно уверен в своих силах, чтобы опровергнуть твою романтичную теорию божеств. И, поверь, если между нами будут выбирать, разумные доводы в пользу моей теории произведут на комиссию большее впечатление, чем твои рассуждения в духе античных философов. Я совсем не боюсь тебя, чтобы прибегать к откровенно грязным методам. Это удел слабых.

Ах, снова «романтичная теория»? Да вы мерзавец, мистер Фордж, снова явил себя тот позер из клуба!

Не знаю, что на меня нашло, но я почувствовала моральную пощечину.

– Тварь! – крикнула я и наотмашь ударила оскорбителя по щеке, после чего поспешила скрыться с поля брани, сама испугавшись хлесткого звука.

Я шла быстро, не оглядываясь, но тихим шагом, все же надеясь услышать за спиной звуки шагов Дэниела. Почему же он меня не догоняет, если так любит? Вот и цена всей его любви, все с ним понятно.

Мне хотелось сбежать от реальности после такого удара судьбы, но при всем желании это не получалось: по всему студенческому городку какие-то энтузиасты развесили афиши с символом «Древа». Скоро должен был состояться очередной концерт.

Эти афиши сопровождали меня на территории всего кампуса, пока я шла домой. Они словно глядели мне вслед подобно живым людям и смеялась у меня за спиной.

Плевать на диеты, плевать на мужчин, плевать на все. Я остро ощутила («в очередной раз», – раздался горький смешок у меня в голове), что кроме Джейн и мистера Хили у меня снова никого нет. А значит, и фигуру беречь не для кого. Можно вдоволь наплакаться Джейн в жилетку и наесться пирожных. В кого меня превращают мужчины! Какая мерзость так распускаться, как я сейчас. И все же не понимаю почему Дэниел оказался таким скользким: он все время производил впечатление уверенного в себе, самостоятельного, точно знающего чего он хочет. Словом, настоящего мужчины.

Дэниел совсем не похож на человека, который мучается от давления своей семьи, тем более способного срывать зло на близких или мстить за себя окружающему миру, как иногда мог поступить мой муж. А ведь одновременно с различиями у них много и общего: оба музыканты, оба начинали в не слишком известных группах, на обоих – судя по некоторыми репликам Дэниела – давит семья (если он, конечно, придумал это не ради жалости к себе, чем иногда не брезгуют донжуаны).

Ну почему?! Почему мужчины оказываются такими ущербными, почему даже такие как Дэниел не могут не самоутвердиться за счет женщин? Почему нельзя просто нас уважать, не видя в нас врагов? Не понимаю!

При попытке лечь отдохнуть за легкой комедией я поймала себя на противной привычке класть между ног одеяло. Мне до такой степени не хватает мужского… внимания? Вот бы Джейн посмеялась над этим, она умеет обращать все мерзости происходящего в шутку. Дав себе слово с завтрашнего дня почаще общаться с подругой, я уснула неприятным тяжелым сном.

Глава 14

Что и говорить, после такого каждый проведенный на кафедре день превращался для меня в пытку: мисс Лейн еще строже, если не сказать «придирчивее» стала относиться к моим статьям после моего побега с собрания. Даже не считала зазорным влезть в наши с мистером Хили разговоры, которые явно ее не касались. В один из таких дней я как обычно собиралась на кафедру. На лестнице университета я столкнулась с взлохмаченным Дэниелом:

– Привет, Джинджер! Нам надо поговорить.

Я сначала хотела ответить «не о чем говорить, тем более НАМ», но подумала, что куда болезненней для него будет – и одновременно принесет больше пользы – если я просто начну его игнорировать. Я отвернулась и даже спустила волосы со лба.

Когда Дэниела и мисс Лейн не было, я чувствовала себя намного лучше. Вот если бы все были такими как мистер Хили! Понятно, конечно, что это невозможно, но будь он помоложе или я постарше, это был бы единственный человек, которого можно было бы назвать хорошим мужем и, наверное, отцом. И почему хорошие люди все время одиноки? Впрочем, это я не о себе.

Однажды мистер Хили, вернувшись с рыбалки – очень он любил чередовать интеллектуальный труд с физически тяжелым хобби – увлеченно принялся рассказывать прямо перед собранием на кафедре, сколько всякой рыбы он поймал и что очень жаль, что ему одному приходится столько готовить.

– А как же ваши друзья? – искренне удивилась я.

– Смеетесь, мисс Руад? Я так замучил всех своих друзей, что они теперь не ходят ко мне в гости совсем. Только по большим праздникам терпят мои сплошь рыбные блюда.

– Жениться бы вам, – вырвалось у меня.

– Эх, было бы на ком, мисс Руад, – лицо веселого гнома погрустнело.

– Вы просто не представляете, мистер Хили, насколько я вас понимаю.

– Рыбалка – это, конечно, очень интересно, мистер Хили, – вклинилась в разговор мисс Лейн, – но часто ли вы говорите о науке на природе, во время вашей рыбалки? Нет? Тогда что вы позволяете себе здесь?

– Вот она вредная! – шепотом сказала я мистеру Хили позже за чаем, – даже к вам цепляется.

– Не переживайте, мисс Руад. Все хорошо.