Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I

Какие свидетельства знакомства А. И. Солженицына с фактом проведения и ходом операции «Звонок в посольство» имеются «здесь-и-сейчас», мы рассмотрим ниже подробнее.

Дивертисмент Иванова

В романе Солженицына о психологическом состоянии дипломата, звонившего в посольство, сказано так:

«Он звонил в посольство – порывом, плохо обдуманным. Он узнал внезапно – и было поздно откладывать на те несколько дней, когда он сам поедет в Нью-Йорк».[442]

В реконструируемой мною ветви альтерверса здесь «всё правда», за исключением того, что порыв не был естественной реакцией Иванова на внезапно ставшую ему известной информацию. Достоверная имитация «порыва» была частью задания, суть которого – позвонить в посольство США и сообщить имя и фамилию советского «атомного разведчика», якобы вылетающего в США.

Главная задача Иванова – быть настолько убедительным в разговоре, чтобы американцы поверили его «порыву» и серьёзно занялись проверкой его информации. Разумеется, ему обещали, что этот звонок никак не повредит его служебной карьере, и что сразу после него он отправится в обещанную ему командировку в Канаду.

За псевдонимом Иванов скрывается реальный человек. Вот его характеристика в мемуарах Л. Копелева со слов начальника Акустической лаборатории Абрама Менделевича Трахтмана (в романе Адам Вениаминович Ройтман):

«Ведь обыкновенный, наш советский парень. Как говорится – из хорошей семьи. Отец – член партии, на крупной работе, где-то в министерстве. И мать тоже, кажется, в партии. Сам был в школе отличником, активным комсомольцем. Приняли в дипломатическую школу, в армию не взяли. Там вступил в партию. Потом работал в МИДе. Ему доверяли. Ездил за границу. И вот теперь получил крупное назначение – второй советник посольства. Должен был ехать с семьей. Жена – комсомолка, тоже работала в МИДе, двое детей, плюс еще теща. И в тот же день, как получил билеты, стал звонить по автоматам в посольство».[443]

Эта характеристика, в моём осознании тогдашней действительности, полностью соответствует типичной биографии удачливого сексота.

Почему для передачи информации использован именно телефонный звонок? По двум причинам.

Во-первых, в сообщении приводятся сведения, требующие немедленного реагирования – через пару дней, «в четверг», Коваль уже будет в Нью-Йорке!

Разработчики операции «звонок в посольство» рассчитывали, что в силу бюрократических процедур передачи информации из посольства через Госдепартамент к силовым структурам никаких действий по предотвращению «встречи Коваля с американским профессором» в радиомагазине американцы предпринять просто не успеют. Так что Коваль (как должно было показаться американцам, когда они, наконец, возьмутся за дело) после этой встречи просто растворился в многомиллионном Нью-Йорке и «с полученными сведениями» покинул территорию США. И пусть американцы (и канадцы, уже однажды чуть не сдавшие в руки чекистов Гузенко) кусают локти от того, что не были достаточно оперативны!

Фамилия Гузенко упомянута здесь не случайно. Мы ещё вернёмся к более подробному обсуждению последствий его поступка для послевоенной деятельности всех структур советской разведки в США. Здесь же только отметим, что бежавший в сентябре 1945 года из Советского посольства в Канаде шифровальщик Гузенко едва избежал насильственного возврата: