Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II

Однако, более тщательное рассмотрение истории создания бомбардировщика ТУ-4 показало, что никакого «предвидения» у Сталина не было, и его решение по созданию бомбардировщика для создаваемой нами атомной бомбы было принято после того, как в Спецкомитете Курчатов «победил» Капицу[431] в выборе стратегии создания бомбы и было принято окончательное решение делать её «по американскому образцу».

Работа по копированию B-29 и проектированию на его основе советского аналога Б-4 действительно началась ещё в июле 1945 года.[432] И если бы тогда Сталин категорически запретил Туполеву «модификацию» американского самолёта, то можно было говорить о его предвидении необходимости для гарантированного успеха нашей атомной программы соблюдения всех технических характеристик B-29. Так что ключевым в этом вопросе является установление даты совещания у Сталина, где было принято решение о точном копировании B-29.

В литературе нашлось описание времени проведения этого совещания:

«Еще стояли в руинах русские города, еще ютились в землянках беженцы, чьи села сожгли гитлеровцы, еще матери и жены не успели оплакать павших, еще в госпиталях продолжали умирать раненные на войне, а уже все громче и громче стали звучать голоса поджигателей новой войны… Атомная бомба, которую американцы уже сбросили на Хиросиму и Нагасаки, становилась также козырным тузом в этой грязной игре. Вот в такое тревожное время вновь назначенный министр авиационной промышленности Михаил Васильевич Хруничев позвонил Туполеву и сказал, что его и Архангельского ждет Сталин, будет рассматриваться вопрос о новом бомбардировщике».[433]

Удалось также установить, что М. В. Хруничев назначен народным комиссаром авиационной промышленности в январе 1946 года (с марта – министр).[434] Значит, совещание состоялось не раньше января 1946 года, а, если считать правильным указание должности Хруничева, не ранее марта.

Подтверждает это и воспроизведение реплик Сталина и Архангельского, заместителя А. Н. Туполева, на мемуарных материалах которого и основано изложение событий в книге Л. Л. Лазарева.

Сталин:

«Сроки мы вам устанавливаем жесткие. К середине 1947 года первые самолеты должны быть готовы. Желательно, чтобы они приняли участие в воздушном параде на празднике Воздушного Флота».[435]

А.А. Архангельский:

«Сроки очень жесткие. Фактически полтора года. И это уже и на серийное освоение».[436]

День Воздушного флота в СССР праздновался 18 августа. За «полтора года» до празднования 1947 года – это 18 февраля 1946 года. Известно, что утверждение Курчатова в роли главного научного руководителя советского атомного проекта состоялось на его встрече со Сталиным 25 января 1946 года. Значит, совещание у Сталина состоялось вскоре после того, как Курчатов в личной беседе со Сталиным рассказал ему о своём видении стратегии создания бомбы.

После совещания у Сталина должно было быть принято соответствующее постановление правительства. И оно действительно состоялось:

«26 февраля 1946 года, постановлением правительства СССР, утверждены основные характеристики самолёта «Б-4»»[437]

А кто, кроме Берии и Сталина знал о решении копировать конструкцию американской атомной бомбы?

«Из советских физиков – разработчиков ядерного оружия – лишь три-четыре человека, включая, естественно, И. В. Курчатова, были, по свидетельству Харитона, посвящены в эту тайну».[438]

В эту «тройку-четвёрку», вероятно, входили физики И. В. Курчатов, Б. В. Курчатов, Ю. Б. Харитон, К. И.Щёлкин (реальные разработчики бомбы).

14.33. Б. В. Курчатов.[439] 14.34. К. И.Щёлкин[440]

Об этой тайне, конечно, догадывался и П. Л. Капица, оппонент принятого Курчатовым и Харитоном решения.

Позже об этом, конечно, узнали и другие ведущие физики.