Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга II

Это – 1954 год, подготовка к испытанию на Тоцком полигоне, после которого Жуков лично убедился в военной значимости атомных «физических штучек». Поверить в то, что за 9 лет до этого он настолько интересовался атомной бомбой, что с «полунамёка» понял то, чего, по мнению Черчилля, не понял и Сталин, значит сильно переоценивать интеллектуальный уровень полководца Жукова.

И несколько по-иному рассказывает эпизод разговора с Трумэном сам Молотов:

«В Потсдаме Трумэн решил нас удивить. Насколько я помню, после обеда, который давала американская делегация, он с секретным видом отвёл нас со Сталиным в сторонку и сообщил, что у них есть такое оружие особое, которого ещё никогда не было, такое сверхобычное оружие… Трудно за него сказать, что он думал, но мне казалось, он хотел нас ошарашить. А Сталин очень спокойно к этому отнесся».[377]

Как видим, в изложении Молотова нет при этом разговоре маршала Жукова и нет упоминания необходимости беседы с Курчатовым.

Более того, это воспоминание Молотова не исключает того, что Сталин действительно не понял, о чём говорит Трумэн и отнёс его именно к попытке Трумэна психологически «ошарашить» собеседника чем-то громким, но по сути пустым, а подлинный смысл этого сообщения осознал только после 6 августа, дня бомбардировки Хиросимы.

Это согласуется с воспоминаниями С. М. Штеменко, основанными на весьма авторитетных оценках А. И. Антонова, непосредственного участника переговоров в Потсдаме:

«Только после недели работы Г. Трумэн с ведома У. Черчилля решил поставить И. В. Сталина в известность о том, что в США есть необычайной силы бомба. Это произошло в неофициальной беседе с глазу на глаз, когда участники конференции спешили разойтись после утомившего всех заседания. Но относительно планов применения такой бомбы президент даже не обмолвился.

Позже Алексей Иннокентьевич говорил мне, что Сталин сообщил ему о наличии у американцев новой бомбы очень большой поражающей силы. Но Антонов, как, видимо, и сам Сталин, не сделал из информации Трумэна вывода, что речь идет о принципиально новом оружии. Во всяком случае, Генеральному штабу никаких дополнительных указаний не последовало».[378]

Как бы то ни было, очевидно, что Курчатову сообщили данные разведки о взрыве в Аламогордо вне зависимости от того, что слышал Жуков от Сталина в Потсдаме и что понимал Жуков в «атомных делах» в 1945 году.

О подготовке проведения первого атомного испытания в США «ориентировочно 10 июля» 1945 г. И. В. Курчатов узнал из «устной ориентировки», которую специально для него подготовила майор госбезопасности Е. М. Потапова.[379]

А вот как виделся этот разговор «с американской стороны». Разведка НКГБ приводит такое свидетельство наиболее компетентного и авторитетного интерпретатора – Роберта Оппенгеймера – от 23 октября 1946(?) года, высказанное в присутствии «Шиммеля и источника[380]»: