Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

Древеса альтерверсов наших судеб творятся нашими выборами каждого вздоха, каждого шага, каждого жеста. И закрепляются в исторической памяти словами, которые мы говорим Urbi et Orbi о смыслах этих выборов. И потому мы в ответе за сказанное. Перед кем и когда – не знаю. Но убеждён – каждый будет оценен и по своим выборам, и по словам, которыми мы их объясняем.

И ветвления судьбы Жоржа Абрамовича Коваля, которые мне удалось показать в этой книге, подтверждают то предчувствие, с которым я начинал эту работу:

Жорж Абрамович не был ни героическим суперменом, ни удачливым персонажем в спектакле «Жизнь человека». Но смог сыграть свою роль в этом спектакле с потрясающей искренностью:

«Он человек был в полном смысле слова!».[478]

Конечно, может оказаться, что выявленная мною в этой книге структура ветвлений ошибочна с точки зрения «вероятностной толщины» представленных ветвей. Errare humanum est[479] – это знали ещё древние римляне.

Более того, я буду рад, если у кого-то из читателей возникнет своё видение того фактического материала, из которого я «соткал» нити его судьбы «здесь-и-сейчас», и это видение, обогащённое новыми связями, будет представлено в виде иной эвереттической модели. Всякая новая (и даже совсем «иная»!) проекция альтерверса Жоржа на нашу действительность только обогатит спектр эмоций его восприятия, а, значит, расширит круг «мысленно причастных» к нему людей.

Этот круг – метавидуум Жоржа Коваля в многомирии – фрактально подобен пространству нашего физического универса: он постоянно расширяется. Это наглядно демонстрирует список персоналий в публикациях о Жорже. В первом издании этой книги он включал 1229 позиций. В этом – уже более 2000. Но это только малая частная выборка из генеральной совокупности всех имеющихся материалов. Ещё более наглядно это проявится, когда будущий историк-библиограф проследит эволюцию списка по всем публикациям о Жорже, начиная с первой заметки В. Лоты в августовском номере 1999 года в газете «Совершенно секретно».[480]

И случится это достаточно скоро – многие сегодняшние читатели этой книги смогут увидеть результат такой работы:

«Понятно, что большая часть библиотек, архивов, технических документов и музейных хранилищ будет оцифрована в течение ближайших нескольких десятилетий, это несложная задача».[481]

В результате эвереттические историки получат объект класса Big Data – «Динамическая модель альтерверса Жоржа Коваля» и с помощью искусственного интеллекта «вскроют» новые, нам неведомые ветви его структуры,[482] связывающие его с другими субъектами социума, образующими особый «жоржековалевский метавидуум».

А человеческое богатство этого метавидуума видно даже по той малой выборке, которая содержится в данной книге. В списке персоналий люди самых разных возрастов, национальностей, профессий и уровней социальной иерархии. Большинство из них не осознавало и не осознаёт своей принадлежности к этому «эвереттическому организму», но это не мешает каждому из них выполнять свою, малую или большую функцию в его существовании.

Собственно, это уже произошло с Вами, даже если Ваш интерес к этой книге о Жорже Ковале возник вовсе не благодаря моим эвереттическим инструментам, а вопреки им, поскольку сам «человеческий материал» главного героя книги такого качества, что привлекает внимание в любой «обработке».

А по мере появления новых работ, выявляющих новые точки ветвления, древеса альтерверса Жоржа – и «выращенное» мною, и все иные, в том числе и то, которое возникло в Вашем представлении – будут расти и преображаться, выявляя новые структурные фрагменты его мультивидуума, порой неожиданные и непонятные, как на полотнах известного художника Б. Гусева, но будоражащие воображение и побуждающие к продолжению творческих поисков.

17.04. Б. Гусев, «Великое действо, познание себя – внешне спокойно». Из коллекции И. В. Мурзикова, х.м., 45×35 см.[483]

Ибо – в этом я полностью согласен с известным филологом Мирой Геннадьевной Петровой –

«… главнейшее свойство, определяющее природу творчества, – отбор из множества единственного, того, что имеет художественную значимость».[484]

Художественная значимость определяет для нас историческую достоверность вернее, чем логические схемы.

Это неизбежно с эвереттической точки зрения, поскольку в Истории действует специфическая форма квантового принципа неопределённости, сформулированного Н. Фергюсоном (что непременно будет отмечено в историографии нашей ветви альтерверса) так: