Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

А это, с эвереттической точки зрения, ведёт и к соответствующему обустройству прошлого, к его гармоничному сочетанию с будущим. Иными словами, к нахождению и общей идеи прогресса, и надёжных «скреп» исторических времён.

А пока у нас, по общему мнению, и с «общей идеей», и со «скрепами» большие проблемы. Как признаёт профессор департамента политической науки НИУ ВШЭ, исследователь процесса конструирования постсоветской идентичности Ольга Малинова,

«неготовность видеть прошлое не белым и черным, а разноцветным, это одна часть проблемы. Вторая часть – это выбор ценностного стержня… Отсутствие ясности с тем, какое у нас будущее, мешает отстроить <подчёркнуто мной – Ю. Л.> и прошлое».[466]

То, что прошлое «разноцветно», т. е. то, что у каждого общественного класса, каждой национальной и социальной группы, у каждого индивидуума сформировано своё представление о прошлом, это, как говорил Остап Бендер, «научно-медицинский факт»,[467] данный каждому из нас в повседневном общении.

Учитывая это, для того,

«Чтобы войти в историю, а не вляпаться в нее, нужно иногда слушать историков».[468]

От себя добавлю к этому совету известного журналиста А. Колесникова – разных историков из разных метавидуумов социума.

Что же касается «ценностного стержня», то его выбор – это нравственная задача в игре, называемой жизнью, условия которой задаёт «внешняя среда», а решение зависит от свободной воли каждого игрока.

И лично я, благодаря работе над этой книгой, на склоне лет получил заряд оптимизма – я понял, что если в качестве главного ценностного императива выбрать порядочность,[469] то после окончания этой игры можно остаться в памяти людской Человеком, даже если жизнь протащит тебя через дебри колючих ветвлений судьбы.

И – я думаю, что это важно не только для меня! – я убедился в том, что эвереттический подход к истории является действительно плодотворным инструментом осознания её калейдоскопической природы.

При этом эвереттическая природа прошлого нисколько не препятствует созданию «исторической традиции» – концептуально согласованного варианта его описания, принятого в различных социальных группах (профессиональных, возрастных, конфессиональных и т. п.) и различных социумах (национальных, государственных, религиозных и т. п.). Эти исторические традиции могут быть различными, что приводит к различным оценкам исторических фактов и, к сожалению, до сих пор порождает различные конфликты – от академических до военных.

Осознание эвереттичности истории даёт понимание того, что все варианты её описания конвенциональны: мы – подавляющее большинство ныне живущих приверженцев постулата о линейности Истории – договорились считать Средневековье «варварским», а Возрождение – «культурным», Петра I – «прогрессивным», а Николая I – «реакционным». И описываем прошлые события в рамках этих договорённостей.

Но, как стало мне ясным ещё двадцать лет тому назад,

«Поскольку в эвереттовском времени могло произойти всё, что только физически возможно, то всякий народ или религия могут попытаться «сконструировать» своё прошлое, исходя из собственных представлений о своей роли в Истории. Главное в этой работе – найти ту тропинку в развилках эвереттовского времени, которая приведёт из прошлого в сегодняшний день с желаемым багажом. Это, безусловно, трудно. И для некоторых амбициозных претензий корректно сделать это просто невозможно. Но это задача, достойная для историков нации или идеи».[470]

Сегодня, после разрушительного для славянского мира развития событий вокруг Украины, к этому добавилось понимание того, что при решении этой задачи, во избежание опасных эмоциональных конфликтов между различными элементами рассматриваемого социума, историк ни в коем случае не должен забывать о том, что это задача конвенциональная, а не онтологическая. И при рассмотрении даже одной и той же совокупности исторических фактов (т. е. одной и той же ветви альтерверса – что уж говорить о многомирии!) можно получить нити совершенно разной эмоциональной и аксиологической «окраски».