Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I

«…повествование-то таково, что на таких «посторонних» читателей (ПЧ) возлагается не самая простая задачка. Ты, значит, копи в памяти то, что Автор – местами довольно прихотливо по отношению к незатейливой линейной хронологии – тебе сообщает. Плюс, как хомяк, закладывай впрок за обе щеки то, что Автор вдруг начинает тебе обильно сообщать сперва про все эти еврейские дела, начиная от царских погромов, кончая бытовым антисемитизмом 2000-х, потом про все эти атомные дела, начиная от ревностей разных советских разведок, кончая (не помню уже чем, да и не суть важно). Плюс изволь раздваивать, растраивать, расчетверять и т. д. версии, когда Автор ударяется в метод на букву Э<вереттика>… <А ещё> есть (очень немного, но есть), между прочим, места, где не очень правильно сшито из разных предшествующих книг и статей. Либо о чём-то сперва спокойно пишется, пишется, а в какой-то совсем последующей главе, а то и томе, вдруг даётся пояснение… Либо же что-то так же в разных местах дублируется».[451]

Нисколько не претендуя на сопоставимость масштабов и значения наших книг, хочу отметить удивительную сопоставимость обстоятельств их написания, и ответить на эти замечания словами А. И. Герцена, сказанные им в ответ на критику первой публикации «Былого и дум»:

«…говорят, что отрывки, помещенные в «Полярной звезде», рапсодичны, не имеют единства, прерываются случайно, забегают иногда, иногда отстают. Я чувствую, что это правда, но поправить не могу. Сделать дополнения, привести главы в хронологический порядок – дело не трудное; но все переплавить, d’un jet < сразу (франц.)>, я не берусь.

«Былое и думы» не были писаны подряд; между иными главами лежат целые годы. Оттого на всем остался оттенок своего времени и разных настроений, – мне бы не хотелось стереть его».[452]

Но сам факт того, что вы читаете эти строки, ясно свидетельствует, что текст не оставил вас равнодушными – Вам интересно было это читать. И, если это так (т. е. если Вы читаете эти строки после прочтения книги), я считаю свою задачу выполненной.

Интерес – эмоция созидательная. Я совершенно согласен с автором, книги которого, без сомнения, вызвали «противоречивые чувства» у огромного большинства читателей именно потому, что читаются с интересом:

«Люди останутся людьми только в том случае, если разбудят свои эмоции, если будут их развивать, как спортсмены постоянными и упорными упражнениями развивают свои мышцы.

Знания, которые не имеют никакой эмоциональной окраски, бесполезны. Человек начинает мыслить только в тот момент, когда его чувства чем-то задеты.

Память человека бездонна и безгранична, но, в отличие от компьютера, запоминаем мы лишь то, что нам интересно, и то, что вызвало в нашей душе какие-то чувства».[453]

С точки зрения эвереттики эмоции – это одна из уникальных особенностей разума. Они побуждают к выбору действия, а каждый выбор ветвит альтерверс как в Будущем, так и в Прошлом.