Везучая Натали

— Не надо, — ответила Натали, не открывая глаза. Она все же не спала.

Роланд присел на край кровати.

— За нами сейчас никто не следит. Мы одни, Умница нас прикроет. Можешь говорить свободно.

— А если я не хочу? — Ната все же села, но смотрела не на него, а в сторону.

Морда потянулась, подставила голову под ладонь хозяина, потерлась о нее, и, решив, видимо, что миссия выполнена, тихо спрыгнула с кровати и отправилась по своим делам.

Роланд же боролся сам с собой. Хотелось схватить Натали за плечи, встряхнуть и сказать: «Да что с тобой! Твоя жизнь на волоске. Я пришел, чтобы тебя спасти. Не молчи! Только не молчи!» Но зная Натали он был почти на сто процентов уверен, что этот способ не сработает. Она лишь закроется, разозлится и разговор на этом закончится.

— Натали, — он коснулся ее запястья. — Ты ведь ждала меня. Ты никого не обманешь сейчас. Ждала. И вот, я здесь. Я не бросил тебя. И…

Как хотелось сказать сейчас, что отец ее тоже не бросил, и прямо в этот момент разрабатывает план. Но не хотелось давать ложной надежды — Скандор попросту может не успеть.

— Что «и»?

— И пришел тебя спасти, — выкрутился Ройл. Хотя в этом он не обманывал, конечно.

Натали молчала, все так же глядя на стену. И тогда Роланд притянул ее к себе, обнял. Ната была как сжатая пружинка, такая же упругая, напряженная. Кажется, расслабишь руки хоть на секунду, и она вырвется на свободу. Но пока он прижимал ее к себе, Ната не пыталась освободиться. Просто замерла, как настороженный птенец. Теплый, испуганный, хрупкий птенец. Не важно, кто она там, Ната ли, Евгения, или кто-то, в чьей ДНК не так уж много человеческого. Роланд чувствовал только безграничную нежность. Очень хотелось сказать: «Я люблю тебя», но будет ли это правдой? Он любит или только хочет уберечь от беды ту, кого он знал еще ребенком.

Ната обвила его руками за шею, приблизила лицо к его лицу, глаза ее были закрыты.

— Роланд, — прошептала она.

Он почувствовал поцелуй на своей шее, на вене, что билась сейчас, пульсировала одновременно с бешено колотящимся сердцем. Ее губы скользнули ниже, в ямку между ключицами. Ройл чувствовал, как голова пошла кругом. Но остановить ее не мог, и… не хотел. Даже если эти прикосновения лишь прелюдия к боли. Пусть.

Она запустила тонкие пальцы в его волосы, распрямляя, распутывая пряди. Провела ладонью по его губам, а потом накрыла их своими губами.

Часть двадцатая

Ната повлекла его за собой, откинулась назад, не разнимая сомкнутых на его шее рук. И Роланд позволил себя увлечь, чувствуя лишь жар и биение сердца. Поцелуи горьки, как соль, но хотелось выпить их до дна. Но отчего она так бледна, даже легкого румянца нет на щеках? И хотя она все так же подставляла лицо под поцелуи, и сжимала его плечи, но Ройл почувствовал, как пальцы ее холодны и будто безвольны.

— Ната… — прошептал Роланд, отстраняясь. — Что мы делаем? Я пришел тебе песенку спеть и пожелать доброй ночи.

Он пытался обернуть все в шутку, но Ната закусила губу: вот-вот и расплачется.

— Ну что ты… что ты… глупая моя принцессочка…

Он вновь прижал ее к груди, но огонь уже затихал, лишь искры тлели в груди, покалывая больно. Что это было сейчас? Ее крик о помощи? Последняя возможность ощутить жизнь? Потому что завтра может случится что-то страшное… Что-то необратимое…

— Просто расскажи мне, — тихо сказал он, боясь спугнуть эту хрупкую тишину. — Ничего не бойся…

— Ты не знаешь, кто я, Ройл… Что я… — прошептала Ната, и он слышал в ее голосе подступающие слезы. — После этого ты меня точно поцеловать не захочешь уже больше никогда…

— Ну, это вряд ли.

Он провел ладонью по ее щеке — щека была влажной. Ревет… И платка нет под рукой. Да, какой, платок, о чем ты думаешь, Роланд… Какой же кромешный ужас она, должно быть, сейчас чувствует… Девочка, избалованная вниманием и любовью всех, кто ее окружал, оказавшаяся на самом дне бездны.

— Нет, нет… Ты просто не знаешь! — горячо заспорила она. — Ничего обо мне не знаешь!

Ройл хотел открыть ей, что знает уже достаточно, но тогда пришлось бы рассказать о Скандоре, а раньше времени не хотелось ее обнадеживать. Она пока справляется.

— Так объясни, — просто сказал Роланд. — Расскажи мне все.

Ната замолчала на несколько минут, обдумывая, всхлипывая. Ройл чувствовал, как вздрагивают ее худенькие плечи, но не торопил. Время еще было. Во всяком случае, он хотел в это верить…

— Я… покажу… — сказала, наконец, она. — Так проще… Но тебе, может быть, будет немного больно, когда я нырну. Ничего?

— Ерунда, — бодро ответил Роланд, он и правда считал, что это меньшая из бед. Пусть хоть покусает его, только перестанет реветь.

— Ладно…

Ната выпуталась из объятий и села напротив, теперь она глядела на него в упор.

— Смотри на меня. Не отводи взгляд только. И не дернись, от этого больнее будет.

— Ничего, что темно? — Роланд не боялся, а серьезность Наты его даже немного, самую капельку, забавляла, вот он и решил ей подыграть.

— Ничего, — ответила та строго. — Достаточно света. У тебя глаза… Такие красивые… Как темные звезды…