Везунчик

Моя отмазка со скрипом, но прокатила. Мы поговорили, он посмотрел мой паспорт (Болдырева, на самом деле), и отпустил меня. Я поднялся в квартиру. Чутье диверсанта подсказывало, что больше я здесь не живу. А жаль. Мне нравилось. Я уже говорил об этом.

Я собрал свои вещи. Успел-таки разжиться за две недели, хоть и явился в одном костюме! Зубная щетка, новые ботинки, зонт, блокнот, пара карадашей, раздвижной стакан-шайба с эмблемой Тропининского музея на память…

Теперь надо это куда-то упаковать. На автомате я подумал про пакет, но его просто не было. Не завезли еще… Зато лет через десять будет шик! С надписью Marlboro или этой девушкой в профиль… Марианной, кажется… С Marlboro круче, конечно.

В итоге, я не придумал ничего лучше, как просто сложить вещи в коробку из-под обуви. Кое-как перевязал веревкой. Никогда не получалось с этими завязочками… Даже с пионерским галстуком, будь он неладен!..

Настало время подсчитать деньги и подумать, куда отправиться дальше. Я разложил записочки Болдырева с адресами возможных вписок. Он мне устроил настоящий Airbnb: здесь была комната в цирковой общаге и инструкция, как туда попасть, квартира на Соколе – что-то вроде богемного сквота, дача в Подмосковье, где можно жить даже зимой… Этакий Rural house…Cozy?..

Я решил сначала попробовать сквот на Соколе. Денег у меня оставалось, несмотря на все траты, больше двухсот рублей.

На станцию я пришел в длинный перерыв между электричками. Подремал немного на скамейке. И подремал в электричке. И в метро. Потом чуть не отключился в пельменной и чуть не отключился в кафе.

Наконец, настал вечер. Я купил бутылку крепленого вина, показавшегося мне более-менее приличным, и отправился на квартиру-сквот. Бутылка в одной руке, коробка из-под обуви под мышкой… Силы понемногу возвращались ко мне. Я решил, что буду играть роль ученого со странностями. Такой – молчаливый, себе на уме. Может, когда-нибудь совершит революцию в науке.

Дверь мне открыла девушка лет двадцати.

– Я – Болдырев. От К-кого… Только что из Баку. Он сказал, здесь можно остаться на ночь, -такова была моя легенда. Она сработала.

– Оксана, – сказала девушка и проводила меня в большую комнату. Там сидело уже пять человек. Все – парни. По виду – молодые ученые, тихие, себе на уме. Может, когда-нибудь… Все сербали чай из больших кружек. Мы поздоровались. Затем Оксана уселась на пол и занялась вязанием.

Вязанием?!…

Все это было очень странно. Я ожидал шумную компанию поэтов, музыкантов, неформалов… Дым клубами, все пьяные, музыка играет, «Пролетая над гнездом» по видаку крутят, советские скрепы скрипят… Я надеялся там затеряться. Однако все было наоборот. Мы чинно сидели и ничего не происходило. Может, это какая-нибудь секта? Траур? Перформанс? Я терялся в догадках. Изредка кто-нибудь покашливал, подливал себе чай или закуривал. Перебрасывались ничего не значащими словами. Прошел час. Я стал отрубаться. Неожиданно один из парней сказал:

– Ну, мне пора.

Потом так сказал другой. Потом третий… В конце концов, нас осталось трое: невысокий чуть лысеющий парень с бородкой, Оксана и я. Парень, казалось, спал. Я не помнил его имени. Вдруг он очнулся и заговорил – о политике. Общинный социализм!.. Свободные коммуны!… Я расслабился. Хоть что-то похожее на то, как я себе представлял, должны были проходить богемные собрания в начале 1980-х.

Парень говорил долго. Ссылался на Кропоткина и Ленина. Рассказывал про май 68-го. Я слушал. Оксана слушала. Из-за двери появился кот – он тоже стал слушать. Было и впрямь интересно. Пока парень говорил, мне казалось, что я его знаю. Характерная манера щурить глаза и посмеиваться на тем, что рассказывает. Наверно, тоже стал преподом и вел у нас в институте что-нибудь, подумал я, но никого похожего вспомнить не мог.

Около двенадцати парень умолк. Я хотел было возразить ему кое в чем, поскольку знал, как повернется ситуация в будущем, но этого делать было нельзя. По крайней мере, мне так казалось. Поэтому мы просто молчали. Снова. Выкурили по сигарете. Затем они с Оксаной встали и ушли к себе. Не предложили ни где-нибудь лечь, ни перекусить, ничего. Странно.

Я остался один в большой комнате. Почему-то проревновал Оксану. Выглянул в окно – там виднелась небольшая пристройка – вроде магазина. Над входом горели неоновые буквы: «Театр-студия «На Соколе»». Это напомнило мне о Лере, ради которой Болдырев и отправил меня сюда. Было бы странным совпадением, если они оба вышли бы сейчас из этой студии. Но, видимо, бог или кто там, решил, что странностей на этот день с меня хватит: неоновая вывеска потухла, из студии вышел какой-то старик, по-видимому завхоз, запер входную дверь и захромал в сторону метро.

Я сходил проссаться, вернулся в большую комнату и заснул на кресле, прикрывшись собственным пиджаком.

Путешествовать во времени – все равно что прожить еще одну жизнь. Другие люди, другие возможности – начинай сначала!