Везунчик

Может, то, что я их преследовал после студии подействовало? Или мой бросок апельсином? Я в них, конечно, не попал, но краем глаза… Он мог видеть. Через много лет какой-то смутный образ всплыл у него в мозгах, подействовал на другой, третий… и он принял решение. Я ведь уже перестал думать о прошлом и будущем – их связи. А такая связь вполне могла существовать! Меняешь здесь – меняется и там. Mea culpa…

От этой мысли мне стало не по себе. Я вздрогнул. Все-таки холодно.

– И как вы это сделаете?

– Что?…

– Ну, поговорите с Лерой?

Болдырев что-то засопел. Было видно, что холод мешает ему.

– Знаете… – сказал Болдырев, – дело в том… уже давно…

Он прервался.

– Я давно здесь… и я уже виделся с Лерой!.. Несколько раз… Понемногу!.. Я устроился к ним сторожем… в студию…

– Правда?!

– Да… да… договорился с директором… Как будто я поэт… которого не печатают… диссидент… но надо жить… Он оформил меня… по липовым документам…

«Еще один диверсант!» – решил я и даже позавидовал его изворотливости. Конечно, он лучше знает это время и это место. Ему проще… Интересно, а его действия уже что-нибудь изменили в будущем? Там что-нибудь произошло «по его вине»? Не только же Mea Culpa…

Я тряхнул головой и постарался отогнать эти мысли:

– Когда вы хотите поговорить с Лерой?

– Я думаю… что пойду к ней… как только… тот уедет…

– Тот?!

– Прежний я… Молодой Болдырев!..

Я закурил. Получалось уже три Болдырева: молодой, старый и я, хоть я – и ненастоящий Болдырев.

– После того… как я поговорю с ней… Я не вернусь назад… Что толку?.. Ее там нет…

– Здесь тоже… скоро не будет. Простите…

Болдырев сделал неопределенный жест рукой.

– Здесь… она ближе…

Я его понял. Мы помолчали. Осталось задать главный вопрос.

– А как вы собирались вернуть меня?

Он был рад заговорить о технической стороне дела.

– Есть способ… скорее всего… получится… Слушайте!.. Когда вы исчезли… мое изобретение… сломалось! Я толкнул вас… слишком сильно…

Болыдрев запнулся, как бы выражая сожаление. Потом продолжил:

– Там все попадало… Нарушилась концентрация… И гармония… Я начал собирать все заново… Вы помните?… Фотографии… Афиши… Предметы… Артефакты… Я собрал!… Только теперь так… чтобы место назначения… было… очень четким!… Я потратил на это много времени… Почти не ел и не спал!..

– И что это за место?

– Метро «Таганская»… Напротив панно… с падающим Икаром…

Я немного расстроился. Ожидал чего-то более радикального. Тот дом с писателями и любовью втроем… Рядом с Арбатом… Или даже колесница на Большом театре! Позади Аполлона… Болдырев почувствовал мое настроение и попытался оправдаться:

– У меня не было выбора… особенного выбора… Приходилось работать быстро… Пользоваться тем, что есть… Например, фотографии… собственные… и памятные альбомы 70-х… о метро… Немного из архива… Отделку станции… нетрудно воссоздать… Плитка!… как в любом общественном туалете…

– Да, не азулежу! – пошутил я и подумал, что в СССР, наверно, очень немногие знали про азулежу. Ни Википедии, ни болтовни в тревел-блогах… Бесполезное знание? Не совсем.

Болдырев не обратил на мою шутку внимания:

– Я завел будильник на смартфоне… Присобачил к машине… Каждый день… В 0:21… Он включается… запускает машину… и – возможно перемещение… Если встать точно как люди на фотографии…

– Как люди на фотографии?!

–Да!… Я увеличил ее… Фотографию! А фигуры вырезал… Как в тантамареске.... Если встать так же… я думаю… затянет и отсюда… обратно в будущее…

Болдырев умел удивлять. Я поймал себя на том, что улыбаюсь. И почти забыл про Mea Culpa. И даже согрелся.

– А что на фотографии?

– Ну… это личная… фотография!… – он заторопился, – Мы как-то с Лерой сделали… Дурачились… Кривлялись… Потом подошла дежурная по станции… Снимать было запрещено… Но я ее… уговорил… Она была нашего возраста… И сфотографировала нас с Лерой вместе!.. Как у Пикассо… Девочка на шаре… Лера изгибается, а я… я сижу на скамейке…

– Значит, надо изогнуться или грузно сесть на лавочку в метро?

– Да!… Да!… – обрадовался Болдырев. – Только надо сделать это… точно по времени… В ноль… двадцать одну!..

– Сесть на лавочку в ноль двадцать одну?!

Болдыреву мой саркастический тон не понравился.

– Я попал сюда так… – в его голосе слышалась обида: – Прямо на станцию!… И часы… на табло!… показывали это время…

Но я все никак не мог поверить.

– И вы думаете меня затянет обратно в будущее? Прямо с лавочки?!

Болдырев кивнул:

– Почти уверен…

Я решил не продолжать дальше. В конце концов – какая разница?! Я даже не обязан проверять, правда ли все то, что он здесь нанес. Просто не пойду на станцию… Просто останусь с Таней. Может, нас двоих ждет прекрасное будущее.

– Кстати, – спросил я, – а как там – в будущем?

Болдырев вдруг потемнел. Молчал секунду. Потом твердо проговорил:

– Полный пиздец.

От неожиданности я хихикнул. Впервые я слышал, как он ругается матом. Было трудно поверить. Наверняка, я ошибся. Ослышался… Поэтому я снова перешел на сарказм:

– Да, ладно?! Когда было не так?

Но Болдырев был совершенно серьезен:

– Такое впечатление… что не так… было всегда.