Вячеслав Иванов

После короткого прощания в приходе Сан-Саба тело перевезли в церковь преподобного Антония Великого при Руссикуме, где была отслужена торжественная служба по восточному обряду. Наконец, на кладбище Верано, куда привезли гроб, совершилось отпевание. Местом погребения поэта стал общий склеп греческого Колледжио Святого Афанасия Великого неподалеку от древней базилики Сан-Лоренцо. Упокоился он под одной плитой со своим близким другом и первым римским духовником отцом Ефремом де Брюнье. Сын рассказывал об этом месте так: «На могиле лежала большая мраморная плита, на которой была надпись на латыни и по-гречески. Отцу бы это понравилось. В молодости, когда приходилось к слову, он часто повторял: “Как хорошо упокоиться на церковном дворе, как в старину”. И в каком-то смысле так и вышло, потому что его похоронили на огромной эспланаде перед церковью Верано»[535].

В 1988 году прах Вяч. Иванова был перенесен на кладбище Тестаччо и захоронен в могиле Александра Дмитриевича Зиновьева, родного брата Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, умершего в Риме в 1931 году. В 1978 году в этом месте упокоилась Ольга Шор, а в 1985-м – дочь поэта Лидия Иванова. Обе они сделали безмерно много для того, чтобы в 1971–1987 годах в Брюсселе на русском языке вышли четыре тома Собрания сочинений Вяч. Иванова с прекрасным предисловием Ольги Шор и комментариями высочайшего уровня. Тома эти еще далеко не охватывают всего наследия поэта. А в СССР возвращение Вяч. Иванова началось в 1978 году, когда издательством «Советский писатель» в малой серии «Библиотеки поэта» вышел томик его стихотворений с предисловием С. С. Аверинцева и примечаниями Р. Е. Помирчего. В условиях советской цензуры они сумели более чем достойно представить творчество Вяч. Иванова.

В 1983 году в Риме состоялась конференция «Вячеслав Иванов и культура его времени». На ней выступил папа Иоанн Павел II. В приветственном слове к участникам конференции, вспомнив излюбленный ивановский образ христианского единства, он сказал: «Возможно ли не испытывать чувство радости, будучи свидетелем ваших исследований творческого наследия писателя, которое представляет собой истинное звено между Востоком и Западом и тем самым явление европейское в глубочайшем значении этого слова, будучи “плодом двух течений христианской традиции, обнимающей две культуры, отличные друг от друга, но и необходимейшим образом друг друга дополняющие”, как я писал о Европе в Апостольском Послании… вспоминая подвиг св. Кирилла и Мефодия. Может ли быть чтолибо более необходимое, более неотложное для Европы, чем сближение между духовным наследием христианского Востока и Западной культуры…

Примиренный с самим собой и со всем творением человек способен восстановить бытийную общность, соборность. Отсюда самое существенное значение диалога культур… В богатой славянской традиции весь народ-богоносец, христофор, ибо он призван воскреснуть во Христе, чтобы быть таинственным образом обоженным…

Но историческое разделение церквей – все еще не зажившая рана. Произнося в базилике Св. Петра в Риме, 17 марта 1926 г., католический символ веры, Иванов впервые почувствовал себя… “православным в полном смысле слова, обладателем священного клада, который был моим со дня моего крещения, но обладание которым с тех пор в течение уже многих лет омрачалось чувством какой-то неудовлетворенности, становящейся все мучительней и мучительней от сознания, что я лишен другой половины святости и благодати, что я дышу наподобие чахоточного одним только легким”. Это те же слова, которые я поведал представителям некатолических общин в Париже: “Невозможно христианину, более того, католику дышать одним легким: нужно иметь два легких – Восточное и Западное”»[536].

Словно эхом отозвались под небом Рима слова из пушкинской речи Достоевского, произнесенные в Москве в годы гимназической юности Вяч. Иванова и напутствовавшие его всю жизнь.