Виагра для дракона

    Мой голос был слаб, но слова звучали четко, поднимаясь будто из самой глубины моей души. Души, которая по уверению Нага у меня отсутствовала. - Все это конечно очень грустно, но уже ровным счетом ничего не меняет. Да, Платон Реальгар - сон. Но пока я снюсь, я буду уважающим себя сном. И закончу дело, которое начал. Кем бы не был ублюдок Сатанопуло,  – он сильно пожалеет, что решил украсть у меня Катерину.  Я разберусь с ним и соберу довольно энергии, чтобы пережить трансформацию и не сойти с ума после нее. 

   Кеша попытался что-то сказать, но я не позволил ему. – Не прерывай меня, Наг. Да я знаю, - скорее всего, Бешенный Ананда упокоит меня. Но пока я жив, шансы есть. И я буду драться. А для драки нужна сила. Если я тебя правильно понял, у нас такой силы сегодня должно было привалить в избытке.

   Давай не будем терять времени. Мне кажется, пора навестить Наталью. Надо все-таки поговорить с девочкой, перед тем как… - Кеша приложил ладонь к моим губам, прерывая на полуслове. Тихо качнул головой, соглашаясь.  И беззвучно, одними губами. Шепнул: - Не надо сейчас об этом, Наташа слышит все в окружности пары сотен метров.

      Я кивнул в ответ, соглашаясь. Принятое решение начинало жить своей жизнью, прокладывая дорогу моей судьбы. Кончились все метания и сомнения. Невольно вспомнился завет самураев: «Если у тебя только две дороги, выбирай ведущую к смерти».

    В моем случае все было заметно проще, - все принятые решения неизбежно заканчивались гибелью. Спасибо Кеше,  развеял мои сомнения касаемо целесообразности сделки с Серыми Демонами. И я с легким сердцем выбрал  вариант, предусматривающий перед смертью хорошую драку. Такой расклад вполне устраивал как Дракона, так и то, что оставалось во мне от человека.

     Впервые за два последних дня мне было спокойно. Даже в живот тихонько заурчал, сигнализируя о проснувшемся аппетите. Наг с любопытством окинул меня взглядом, довольно усмехнулся  и предложил «заняться делом, которое получается у тебя лучше всего» – обедом.

     Через полчаса мы закончили бесхитростную трапезу, состоящую из сваренной целиком курицы приправленной макаронами с лошадиной дозой специй, и отправились в гости к «госпоже Подводной». Именно так окрестил Наг Златовласку, и я не стал ему возражать.

   Одолеть двадцать метров до подвала, служившего Наталье тюрьмой-убежищем, оказалось непросто. Несмотря на приятную сытость и отсутствие головокружения мое тело еле стояло на ногах. Но, все таки, стояло. И даже было способно на передвижение.

  Было что-то около семи-восьми по полудню, когда мы вышли на открытый воздух. На приусадебном участке, засаженном смородиновыми кустами, яблоневыми деревьями  и хаотично расставленными сараюшками, сараями и мегаамбарами, кипела жизнь.

    Орали птенцы, которым пичуги-родители без устали таскали насекомых. Жужжали, скрипели, стрекотали и с чавканьем жрали друг друга насекомые. Истошно орали запозднившиеся лягушачьи кавалеры в канаве, бесплодно пытаясь призвать уже отметавших икру самок. Почти бесшумно скользили кошачьи тени в густой траве у забора.

    Вечер еще не начался, но жара уже спала, и воздух начинал наполняться запахами приближающейся ночи. На Кешином участке было довольно много цветов, начиная от банальных роз, ноготков и ромашки, кончая экзотическими лекарственными растениями, вывезенными Нагом из Забайкалья. 

    С разогревшегося за день уличного клозета несло терпким змеиным дерьмом, от гаража соседа за забором – бензином, резиной и машинным маслом, от соседки справа, содержащей на иждивении дюжину коз, тоже пахло отнюдь не розами. Мой нос различал тысячи ароматов земли и ее жителей с перекопанных сегодня грядок и легкий, почти выветрившийся дух нежити, оставленный порванными в клочья Нинеллой упырями.

   Полностью утратив силу, тело сохранило звериный нюх. Со слухом дело обстояло похуже, но выделить пение каждого отдельного сверчка и кваканье лягушек разных видов я еще мог. А вот зрение оказалось непривычно мутным. Как будто приходилось созерцать мир через толстое и местами искривленное стекло.

   Я шел походкой старого паралитика, покачиваясь, косолапя и волоча ноги. Кеша  неспешно двигался рядом, не проявляя ни излишней заботы, ни обычного ехидства в мой адрес. Старый Змей был на удивление тактичен, что вызвало у меня приступ истерической благодарности. Я прослезился, но через пару секунд благодарность сменилась печалью, столь интенсивной, что стало трудно удерживать равновесие.

   Да еще и сердце прихватило так, что стало понятно, почему стенокардию раньше называли Грудной Жабой. Идти стало совсем невмоготу, земля качнулась, как пьяная и начала стремительно приближаться к лицу.

     Кеша моментально подхватил мое падающее тело, подставив для опоры свое плечо. – Ты начал чувствовать свою душу, Платон. Дракон больше не подавляет своей силой ее слабые эманации. Это значит, - душа Платона-человека еще на Земле, что в принципе, неплохо. Теоретически, ее даже можно найти и вернуть. Но вот твоя реакция меня беспокоит. Учись сохранять эмоциональную стабильность, - пригодится!