Вязь (СИ)

В завершение пятницы Шахрур встретил Верону дома и вовсе с одной из тех тонких и ехидных улыбок. Ведьма уже не ожидала ничего хорошего, когда тот спросил:

— Вы с подругой не определились, на какой фильм мы собрались завтра идти? Если у нас сеанс вечером, то сразу предупреждаю: у нас из вариантов — только боевик, который зрители назвали бессмысленным и скучным, второсортный ужастик и романтическая комедия для взрослых, где, судя по всему, непомерно много секса… Я сегодня гулял по торговому центру с кинотеатром — так услышал, что плохие фильмы годятся только для одного: лапать друг друга в полупустом зале, — джинн скривил лицо, пародируя экстаз, — аж глаза закатил, — и страстно обнял себя за плечи. Верона поморщилась и отступила на шаг от греховника.

— Я думаю, мы обойдемся ужастиком. Люблю второсортные ужасы, они смешные. А наблюдать за перевозбужденным одержимым не очень хочется, — отмахнулась ведьма.

— А если у меня перевозбуждение по другому поводу будет? — не унимался Шахрур. Вот он уже вырос за спиной, зашептал на ухо вкрадчиво и наигранно жутко: — Проснется во мне темный голод по чужому примеру, начну терять контроль и бесчинствовать, в шайтана за свои грехи обращаться…

— Тогда ты будешь снова заперт, а я поддамся чувству вины и не загадаю более ни одного желания, — злилась Верона, отмахиваясь от джинна, как от назойливой мухи. Только что ладонью по лицу не заехала, скрываясь от Шахрура за косяком двери собственной комнаты. Ответом с той стороны был злодейский раскатистый смех.

В назначенный час — к девяти вечера субботы — Верона и Шахрур подъехали к кино. Джинн продолжал старательно платить по счетам и взял на себя такси, за пять минут так обаяв водителя-татарина, что тот сделал скидку за проезд. После этого ведьме пришлось в очередной раз выслушать, насколько полезно иметь такого слугу, как Шах, но слишком разойтись в похвалах драгоценного себя тот не успел — впереди замаячила светлая фигура заждавшейся Оксаны. Вероне оставалось только неуверенно вздохнуть и прятаться за джинном от нестерпимой, вызывающей красоты высокого каблука, тугого хвоста, винной помады и длинных, острых стрелок.

— Я взяла три билета рядышком прямо посередине зала! — ознаменовала Оксана личную победу заразительной улыбкой. — Третий ряд, лучшие места. Давайте закажем еды и насладимся.

Ведьма была бы готова наслаждаться, да только скопление людей пусть и меньшее, чем можно ожидать вечером, сбивало ее с толку. Слышались в толпе беды: детские слезы, материнские печали, отцовские горести, привкус предательства и зловоние страха. Верона зябко закутывалась в пальто, пока Оксана крутилась перед джинном, требуя помочь ей снять дубленку, подержать еду, показать силу и решительность, пробурив путь в уютной тьме кинозала, — и Шахрур покорно галантничал. Зачем-то он каждый раз обращался к ведьме ищущим одобрения взглядом, порывался на помощь и к ней, но едва ли успевал сделать шаг в сторону, как вновь становился жертвой почуявшей власть женщины. Между синими рядами кресел у Вероны с подругой образовалась какая-то внеплановая толкучка: Оксана неудачно оступилась, вроде как повредила ногу, а потому плюхнулась прямо посередине, разделяя места Шахрура и Вероны своим. Последняя боли в тонком теле подруги не чувствовала, но оправдала Оксану про себя, мол, та давно не выходила в люди.

Темнота схватила зал в цепкие лапы, колонки взорвались непривычным уху бодро-воинственным грохотом рекламы и трейлеров. Только теперь, в этом шуме и под выжигающим светом экрана, Верона смогла вздохнуть свободнее — чужие беды остались за толстыми стенами, в отдалении. Но полностью отвлечься никак не удавалось — даже спустя время. Маленький, но зубастый червячок подавленного страха ворочался неподалеку. Оксана щебетала что-то джинну на ухо, полностью отвернувшись от Вероны, делилась переживаниями за глупую главную героиню, хватала за руку, льнула в полунаигранном испуге, — а Шахрур минута за минутой будто бы чернел все гуще, сжимался и отчуждался. Он, который еще вчера действовал ведьме на нервы пошлыми рассуждениями, беспричинной и бессмысленной похабщиной, готов был выпустить шипы на почти доступно ведущую себя женщину. Через сорок минут от нечеловеческой злобы начало подкатывать к горлу неприятное, тошнотворное чувство, и Шах, сконфуженно ухмыляясь, вдруг вырвался и сбежал. Оксана с Вероной переглянулись, и последняя поднялась за джинном.

Ведьма не умела не волноваться. Ей иногда казалось, будто ответственность за спасение всего мира лежит на ее не то чтобы очень сильных плечах. Верона вышла из зала, нашептывая извинения за то, что помешала просмотру, но спиной чувствовала, как буравит ее недобрым взглядом Оксана. «Бесы в нее вселились, что ли, что происходит…» — вздыхала ведьма, разыскивая в приятном полумраке кинотеатра нужные двери; некуда джинну было бежать, кроме уборной.