Вяземская катастрофа 41-го года

После окончания перестрелки Сандалов со своей группой вернулся на КП. В некоторых блиндажах узла связи продолжалась работа. Вокруг, как ни странно, не было видно ни убитых, ни раненых, так как стрельбу немцы с дороги вели неприцельно, больше для острастки. Еще раз проверили домик Военного совета. Людей никого не обнаружили. По приказанию Сандалова возле одного из телеграфных столбов закопали огромную отчетную карту фронта, по которой утром докладывали обстановку командующему фронтом. Номер столба записали[230]. По воспоминаниям одного из телефонистов узла связи В.М. Белова, к 18 часам все имущество узла и даже продукты из военторговской столовой были погружены на машины[231].

В кустах была обнаружена подбитая пулеметным огнем грузовая машина полка связи, которую удалось восстановить. Группа Сандалова находилась на этом месте примерно до 21.00. И все это время по шоссе от Карачева на Брянск шел непрерывный поток автомашин и танков. Мчавшиеся по дорогам мотоциклисты и танки вели беспорядочную стрельбу. За танками, как правило, на машинах двигалась пехота. Война в этом районе шла по дорогам и вдоль дорог. Лесов и болот враг избегал. Мотоциклисты и танки «прочесывали» огнем лежащие на их пути леса, не нанося этим огнем нашим частям существенного урона. Гитлеровцы пытались создать видимость полного окружения наших частей и вызвать тем самым панику.

Как видим, картина, нарисованная Сандаловым, разительно отличается от рассказа Еременко, изложенного им в отчете. Важный момент: Еременко в своей книге «В начале войны», опубликованной в 1966 г., уже не стал расписывать свои подвиги при нападении немцев на КП фронта. Вот лишь один фрагмент из нее:

«Когда фашисты подошли к КП фронта, то он был, что называется, на полном ходу: имелась связь по прямому проводу с Москвой и со всеми штабами армий. Все было организовано, как полагается во фронтовом штабе, и работа шла своим чередом. Многие оперативные документы, еще не отправленные на новый командный пункт, находились здесь же. Захват их противником нанес бы большой вред. Необходимо было спасти документы. Это было крайне сложно под носом у противника, танки которого проходили совсем рядом, громыхая и лязгая гусеницами и ведя беспорядочную стрельбу.

Я возглавил личный состав штаба и охраны. Мы вступили в бой с мотопехотой врага, следовавшей за танками на автомашинах. Противник был ошеломлен и понес потери. На помощь нам подошли три танка, а затем два артиллерийских дивизиона и 300 бойцов мотострелкового подразделения танковой бригады. Тем временем аппаратура связи была снята и вывезена на новый КП, все оперативные документы спасены.

Отдав распоряжение об отходе начальнику охраны штаба полковнику Панкину, я выехал в штаб 3-й армии» [49].

Воспоминания Сандалова были опубликованы позже мемуаров Еременко. Он как бы оппонирует своему бывшему начальнику (конечно, в пределах, разрешенных советской цензурой). Если бы мотопехота противника была задержана огнем охраны и развернулась, то от штаба ничего бы не осталось. Оказывается, и аппаратура узла связи не была уничтожена, и домик Военного совета с документами не был сожжен. Даже карта, по которой докладывали обстановку командующему фронтом, осталась на столе. Если бы Еременко так поспешно не покинул КП, то он не остался бы без штаба и связи. А получилось так, что и командующий фронтом, и его штаб одновременно потеряли управление войсками.

Сандалов с группой штабных работников добрался до Белева к утру 8 октября. В это время штаб фронта имел связь только с Генштабом, который поддерживал радиосвязь с армиями фронта. По словам начальника штаба генерала Захарова, армии получили директиву Ставки на отход только 7 октября. За это время положение войск фронта значительно ухудшилось. Сандалов с сожалением пишет, что если бы армии фронта получили бы его своевременно, то они смогли бы лучше подготовиться к прорыву, пока вражеское окружение было еще не таким плотным.

Поскольку Еременко так и не нашли, 7 октября Ставка возложила временное командование фронтом на командующего 50-й армией генерал-майора М.П. Петрова, подтвердив всем трем армиям фронта их задачу пробиваться на восток за линию ст. Ворошилово, Поныри, Льгов. Ставка потребовала: «Прорыв на восток организовать так, чтобы ни одна дивизия не была окружена или отрезана противником, а матчасть артиллерии и пулеметов должна быть сохранена. Срочно донесите, какую имеете связь с 3-й и 13-й армиями. Донесите коротко наметку плана действий»[232].