Вяземская катастрофа 41-го года

Подобных неувязок различного рода, на которые указывали многие исследователи, в мемуарах уважаемого Георгия Константиновича слишком много. В последнее время широкое распространение получило мнение, что якобы в связи с придирками редакторов и цензуры настоящая правда о войне содержится только в последних изданиях мемуаров Жукова, которые исправлены и дополнены в соответствии с его первоначальной рукописью. Известно, что работу над рукописью Жуков и те, кто ему помогал с подбором материалов, завершили в 1966 или 1967 годах. Однако в последних изданиях мемуаров имеются ссылки, помимо прочего, на 1-й том Советской военной энциклопедии, подписанный в печать 11 сентября 1974 года. Здесь те, кто готовил эти издания к печати, сделали грубейшую ошибку, которая ставит под сомнение и остальные купюры, вставленные в текст. Правильнее (и честнее) было бы не править уже написанную книгу, а снабдить ее квалифицированным комментарием от имени научного редактора или какого-либо солидного учреждения, основанном на тщательном анализе документов.

Я уж не говорю о таких мелочах, что Г.И. Кулика в должности командующего 54-й армией М.С. Хозин сменил еще 26 сентября. Более важным является факт, что к этому времени танковые дивизии 4-й танковой группы, получившие приказ на перегруппировку еще 17 сентября, уже убыли из-под Ленинграда. Об этом знали разведчики Ленинградского фронта, а значит, знал и Жуков. А в Ставке, судя по всему, не знали до последнего времени, когда и куда убыли 1-я и 6-я танковые дивизии. А их включили в состав 3-й танковой группы, и они к началу операции «Тайфун» сосредоточились в исходных районах севернее Духовщины.

Из текста первого издания книги Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления» 1969 г. следует, что Жуков прибыл в Москву на следующий день после разговора со Сталиным 6 октября, то есть 7-го. Во втором издании мемуаров это время было подтверждено: Г.К. Жуков прибыл в Москву вечером 7 октября и после встречи со Сталиным в Генштабе ознакомился с картой обстановки на 12 часов 7 октября. Однако маловероятно, что мандат ему заготовили заранее. Шапошников, весьма пунктуальный человек, подписал документ перед вручением его Жукову и проставил время – 6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.

Но стоит ли поднимать этот вопрос? На мой взгляд – стоит. В период с 5 по 7 октября на фронтах западного направления и в Ставке происходили очень важные события, счет шел на часы. Надо было принимать важные решения, от которых зависел исход сражения и судьба сотен тысяч воинов. Поэтому очень важно выяснить, когда Г.К. Жуков появился в Москве, когда он прибыл в штаб Западного, а затем Резервного фронта. Кроме разговоров со Сталиным, вызов Жукова был оформлен документом: Ставка 5.10 передала распоряжение генералу армии Жукову немедленно вылететь в Москву [61]. А прибыл он в Москву 6 октября[277].

В штаб Западного фронта, местонахождение которого в Ставке было известно, Г.К. Жуков заехал лишь затем, чтобы узнать, где же находятся армии Резервного фронта и его командующий. А это меняет дело. И все дальнейшие рассуждения Жукова по поводу окружения войск Западного фронта под Вязьмой и другие его выводы в связи с этим, которые он сделал сразу же после ознакомления с обстановкой в штабе фронта, вызывают большие сомнения.

Подобные смещения дат многих событий, связанных с деятельностью Г.К. Жукова, встречаются в его мемуарах довольно часто. Это позволяло ему подчеркивать свою роль в принятии решений в той или иной обстановке и выставлять себя в более выгодном свете, что не всегда подтверждалось соответствующими документами и свидетельствами других людей. Мемуары известных военачальников, в которых описываются наиболее драматические события минувшей войны, по-прежнему являются важнейшими источниками информации о тех тяжелых днях, что переживала наша страна. Но относиться к ним следует с особой осторожностью, так как писались они (или редактировались), во-первых, с оглядкой на цензуру. Во-вторых, некоторые авторы, рассчитывая на полную закрытость наших архивов, не особенно заботились о достоверности своих воспоминаний.