ВИЧ-положительная

— Вы же не хотите, чтобы я с ним общалась, — говорю я, обхватывая руками живот. Слова вылетают все быстрее и быстрее, наскакивают друг на друга. — Да точно вы. Только вы могли это сделать, ведь больше никого не волнует, встречаюсь я с кем-то или нет. Вы одни на меня орете, как будто я вас чуть не убила, и заявляете, что я притворяюсь ради внимания…

— Охренеть, просто не верится. — Клавдия ошарашенно качает головой. — Симона, мы с тобой лучшие друзья. Зачем нам это надо?

— Откуда я знаю. — Я устало закрываю глаза рукой. Не хочу на них смотреть. Я даже не хочу быть с ними в одной машине. — Вы все время что-то от меня скрываете. И сплетничаете обо мне у меня за спиной.

— Симона, да мы бы никогда… — Лидия отчаянно трясет головой. — Я тебе клянусь…

Клавдия начинает плакать, но я не могу на нее смотреть. Я выбираюсь из машины и плетусь до ближайшей скамейки. И только тогда перестаю сдерживать подступающие к горлу рыдания. Я прижимаю колени к груди и плачу, закрыв лицо руками.

27

Неделя до Дня благодарения пролетает быстро. Я двигаюсь на автопилоте: хожу на уроки, делаю домашку и остаюсь на репетиции. Майлз подвозит меня по утрам в школу и после занятий домой. Если отец дома, он всегда приглашает Майлза зайти, закармливает вкусняшками и засыпает вопросами про школу и лакросс. Когда папа спрашивает меня про Лидию и Клавдию, я не нахожусь, что ответить.

Я так привыкла вытаскивать телефон и писать им эсэмэски, но теперь все по-другому, будто оборвавшиеся провода отрезали меня от остального мира. У меня по-прежнему есть телефон и интернет, но без друзей это не имеет никакого значения. Думать о Лидии с Клавдией почти так же больно, как думать о Саре. Больно игнорировать каждое их сообщение.

Меня не утешает даже День благодарения. Обычно я люблю, когда вокруг много людей. У нас всего одна комната для гостей (спасибо безумным ценам на жилье в Сан-Франциско), и в дом набивается столько народу, что просто удивительно, как он не лопается.

В этом году я не думаю о бабулиных тамале и не гадаю, что расскажет тетя Камила. Все мысли — только о Лидии и Клавдии. Могли ли они и правда подкинуть мне записки? Это было бы гораздо логичнее, чем Эрик. Но бабуля не дает мне слишком надолго отвлечься. Как обычно.

— На этот раз давай ты будешь спать в своей кровати, — заявляет бабушка, бросая плащ на вешалку. — А я — на диване. Ты уже большая девочка, нечего мне занимать твою комнату.

— Она молодая. — Дедушка затаскивает внутрь чемоданы. — Ничего с ней не сделается, если она одну ночь поспит на полу.

— Как я рад вас видеть, — говорит папа и, когда они смотрят в другую сторону, показывает мне язык. — Я вам постелил в гостевой. Камила, тебя устроим в кабинете — там есть надувной матрас. А Дейв может спать в комнате Симоны.

— Я не буду спать. После перелета я еще не привыкла к разнице во времени. — В дом заходит тетя Камила. На ней тренч, наверняка из Парижа. Клянусь, она постоянно в командировках. — Мони, я расскажу тебе все-все про Англию. Тебе точно понравится Вест-Энд. Надо нам как-нибудь с тобой туда съездить.

— Может, в этом году, — говорю я, через силу улыбаясь. — Придется хорошенько их поупрашивать, но, кто знает, предки могут меня и отпустить.

В нашей семье тетя Камила — самая крутая. Ну, помимо меня. Всякий раз, когда она к нам приходит, я начинаю стесняться, как будто она — знаменитость, с которой мне наконец выпал шанс повстречаться. Она убирает за ухо прядь волос и притягивает меня к себе.

Как по команде, в дверях появляются Дейв и отец. Когда смотришь на них вот так, стоящих друг рядом с другом, они похожи на фотографии «до и после». Дейв — вылитая копия отца. Те же большие темные глаза и даже без очков тот же заумный вид. Разница лишь в том, что на лице у моего сводного брата пробивается щетина. Я не помню, как выглядит его мать — кажется, я встречалась с ней один раз, когда-то давно, — но, наверное, для нее очень странно — все время видеть перед собой образ отца.

Блин, в наших семейных отношениях сам черт запутается.

— Привет. — Я обнимаю Дейва за шею. Бабушка с дедушкой всегда бурчат, когда замечают, что мы не проводим время вместе, поэтому обычно я стараюсь много общаться с ним в начале. — Как дела?

— Хорошо, — бормочет Дейв, едва меня касаясь. — Как школа?

— Ничего так. Как универ?

— Мне нравится. — Он поглядывает на отца. — Много интеллектуалов.

Это не только мой отец, это наш отец, что всегда сбивает меня с толку. Большую часть времени мне не нужно его ни с кем делить, кроме нескольких раз в году — на летних каникулах и по праздникам.

— Вы двое прекращайте болтать и идите накрывать на стол, — кричит дедушка уже из столовой. — Я в Калифорнию не для того притащился, чтобы взять и пропустить праздничный ужин с внуками.

— А как же мой мюзикл, дедуля? — Я чмокаю его в щеку, пока расставляю тарелки. — Даже если ты не увидишь мост «Золотые ворота» и все остальное, ты просто обязан сходить на мою постановку. Ты не пожалеешь.

— Обожаю эту скромность, — замечает тетя Камила, усаживаясь за стол. — Твоя лучшая черта.

— Не зави-и-и-идуй!