Victory Park

Как-то ранним вечером, еще засветло, Пеликан заметил Багилу, спешившего домой через парк. Они не виделись с начала лета. Иван не появлялся в парке весь сентябрь, и это казалось странным, но лишь до тех пор, пока по Комсомольскому массиву не прошел слух о смерти старого. Пеликан несколько раз собирался зайти к Ивану и сам же себя останавливал, откладывая разговор до более удобного случая, а неожиданная встреча в парке – это и был удобный случай.

– Да хреново мои дела, – ответил Иван на ритуальный вопрос Пеликана. – Уеду я, наверное, отсюда.

– Ты что? – не поверил Пеликан. – Из Очеретов? Что за ерунда?

– Да вообще с Украины уеду. Извини меня, тут все закрутилось так, что совсем не было времени с тобой поговорить.

– Что закрутилось?

– Падовец, следак из нашего РОВД, вцепился в горло, как бульдог. На ровном месте, вообще без повода, придолбался, как к столбу. Может быть, он на старого взъелся по старой памяти и теперь мстит, а может… Я не знаю. Но, кстати, он и под тебя начинает рыть…

– О чем ты говоришь? – не мог понять Пеликан.

– Помнишь убийство Вили? Зарезал его будто бы Коля, что само по себе смешно. Коля боялся Вильку, ты же знаешь. Но он дурак безответный, какой с него спрос? А вот направили Колю будто бы мы с тобой – ты все организовал, а я контролировал по твоему поручению.

– Слушай, но это же бред. Такие вещи доказывать нужно. Как он собирается?.. Так всякий может придумать что угодно.

– Он странно ведет все дело, Пеликан. Я ничего не понимаю, но эти допросы выматывают страшно. Сил совсем не остается, хочется тихо сдохнуть где-нибудь в темном углу. А еще он говорит, ты прикинь, будто через меня Бородавка что-то там поставлял Алабаме… Бородавку ОБХСС взял в начале лета. Ну взял и взял. При чем тут Падовец? При чем тут я?

– Может, тебе с адвокатом поговорить?

– Надо бы, – согласился Багила, и Пеликан тут же понял, что ни с каким адвокатом говорить Иван не станет. – Но лучше уехать. Отец зовет к себе, он уверен, что его друзья в прокуратуре все мгновенно погасят. Ты не говори пока никому, я еще не решил окончательно. Но если этот мрак не рассосется, то у меня просто выхода другого не будет.

Пеликан проводил Ивана до Покровской церкви, а когда вернулся в парк, Ирка встретила его недовольной гримасой. Недовольной и вопросительной. Багила не любил Ирку, Ирка не любила Багилу, жизнь была непроста и запутанна.

– У него дед умер и еще куча неприятностей, – объяснил Пеликан.

– Да я ничего, – пожала плечами Ирка. – Я только хотела спросить…

Но тут, не дав ей договорить, из густых вечерних сумерек тихо возник Калаш.

– Здорово, граждане наркоманы и алкоголики, – пожал он Пеликану руку и чуть приобнял Ирку. – Дайте пыхнуть ветерану.

– С этим не к нам, Калаш, ты же знаешь, – ответил Пеликан, удивившись, с каких пор Калаша интересует дурь. – Тебе к Белкину или к Гоцику…

– Да знаю я, к кому, знаю. Это проверка, Пеликан. Человек с косяком для борьбы потерян, я считаю.

– Ладно тебе, – засмеялся Пеликан. – Октябрьскую революцию сделали на кокаине. А косяк – главное оружие твоих братьев, леваков Парижа и Гринвич-Виллиджа. Не будет косяка, не будет на Западе и левого движения.

– Взгляд упрощенный и ошибочный, к тому же, они мне если и братья, то очень троюродные. А вот революцию ты не трогай. Ее настоящие бойцы делали, не то что мы с тобой. Ты, кстати, о нашем разговоре не забыл?

– Азот будет, я договорился. Два литра. Сам он копейки стоит, нам нальют бесплатно, но дюар дорогой, поэтому надо вернуть, и обязательно в рабочем состоянии. Вернешь?

– Не сразу. Дней через десять, например. Устроит?

– Я уточню, но думаю, да. Если не подведем ребят, то они потом смогут еще понемногу сливать. Познакомлю тебя, будешь сам с ними договариваться.

– Отлично, отлично! На когда стрелу забиваем?

– Через два дня. Устроит тебя?

– Хорошо. Встречаемся, как в прошлый раз. В березовой роще, – и Калаш, не прощаясь, тихо исчез.

– Со мной не поговорил даже, – обиделась Ирка.

– Поговорите, когда отнесем ему азот. Я заметил, он это дело любит, хотя оратор из него никакой.

– Калаш не болтун, но если обещает, то делает, – Ирка тут же вступилась за паркового робингуда. – И разве важно, какой он оратор? Он боец, это всем известно.

– Боец, я же не спорю. Ему бы стать боевым генералом, прямым, честным воякой, отцом солдатам, слугой царю-батюшке. Не знаю, как у них распределена власть, но если Калаш у них и главная интеллектуальная сила, и лидер, а мне кажется, все обстоит именно так, то будущее ребят печально.

– Ты хочешь сказать, что Калаш дурак? – Иркин взгляд вспыхнул злым черным пламенем.