Вид из окна

- Главное, что он нравится тебе, но еще главнее, чтобы это не было ошибкой. Ты еще настолько молода, что разочарование может стоить очень многого. Иногда - целой жизни.

- Па, если б была возможность вернуться в прошлое, что ты попытался бы там изменить?

- Пристрелил бы нескольких политиков, рассчитывая на то, что империя не развалится. Наивно, но честно.

- А я думала, ты скажешь о маме.

- Ника, я так ее любил, куда Ромео и Джульетте! Но, видимо, во всем нужна мера. В тот момент, когда она стала видеть во мне кого-то другого, не меня, а того, кого хотела видеть, я был не способен измениться, да и не стал бы. Теряя ее, я мучился так, как мучаются в последнюю ночь приговоренные к смерти, ибо жизни без нее не мыслил.

- Я думала, - потупилась Вероника, - что вы поссорились только из-за меня.

- Поссорились - да, - согласился Павел, - но разошлись потому, что, как оказалось, жили давно уже в разных мирах. И я переболел этим, как можно переболеть смертью. Один раз. Она, кстати, как раз не видела во мне делателя своей судьбы. Самое странное, что мы прожили вместе самое тяжелое время, а когда, казалось бы, все стало налаживаться, мне снова стали платить более-менее пристойную зарплату, когда ты уже выросла, ей потребовалось вдруг нечто большее. Больше того, на что я способен. Ну и, разумеется, я не мог принять твоего шага...

- И сейчас? Ведь ты сам сделал нечто подобное!

- Во-первых, мне сорок, во-вторых, ты сделала это в свои семнадцать раньше меня и - не спрашивая меня, в-третьих, уж прости мне мою советскую замшелость, я не могу любить страну, которая сделала все, чтобы моей родины не стало на карте. Ничего личного, только политика. Признаю Штаты великой державой, но на чем и ради чего держится их величие?

- Па, там живут обычные люди, с точно такими же проблемами, как у нас. С такими же достоинствами и недостатками. И, между прочим, не все из них в восторге от того, что делает их правительство. Дэвид просил уговорить тебя приехать... А, па?

- Я подумаю...

- Вера Сергеевна сказала, что ты был ранен, лежал в больнице. Почему даже не позвонил?

- Я выбросил свой мобильный. Да и что изменилось бы?

- Больно было?

- Когда ты уехала, было куда больнее. А тут - чепуха. Высунулся в мир богатых, и тут же схлопотал, как «творец судьбы»...

- Па, ты неисправим.

- А ты?

- Вся в тебя...

Потом они долго стояли, обнявшись, на выходе из кафе. Павел, прижимая к себе дочь, вспоминал маленькую смышленую девочку, с которой любил гулять по городу и отвечать на ее бесконечные вопросы. Веронике почему-то казалось, что уезжает не она, а отец. Надолго и далеко. Почти как на войну, и она даже не знает, увидит ли его еще раз. От таких мыслей Вероника едва сдерживала слезы. Она вдруг испытала к отцу давно забытую детскую нежность и чувство благодарности, которое скрывала от него последние годы.

«Если Ника - богиня победы, Вероника - это победившая Вера?» - подумал Павел.

3

Они встретились в метро с тщательным соблюдением конспирации. Сначала вошли в разные вагоны, потом вышли на одной станции, затем перешли на другую линию, постоянно проверяясь: нет ли хвоста, и только потом вошли в один вагон. В последний.

- Вообще-то я не прихожу на личные встречи, если бы не мой долг, - сухо сказал Справедливый, - да и зачем эти шпионские игры?

- За мной запросто может наблюдать ФСБ, - ответил Джордж Истмен, - поэтому мутная вода никому из нас не помешает. Ты не выполнил свою часть договора.

- Форс-мажорные обязательства... Я не виноват, что в нашем деле появляются Александры Матросовы.

- Можно было сделать второй выстрел.

- Нельзя, меня бы сразу вычислили. У меня есть свои правила работы. И еще: вы нарушили правила. Зачем нужна была глупая стрельба в аэропорту? Уж там-то точно работал не профи.

- Я заплачу за неудачную работу на Севере. А в аэропорту... Ну да - не профи... во всяком случае не снайпер, но тоже неплохой стрелок. Просто я не люблю, когда мои планы не выполняются. Итак, я заплачу...

Справедливый выдержал паузу, вглядываясь во мрак тоннеля за окном.

- Для того, чтобы я остался должен? - наконец сказал он. - Вы полагаете, что все и вся работают и живут исключительно ради денег?

- А вы работаете по какому-то другому принципу?

- Когда я работаю по вашим коллегам или политикам, я совмещаю приятное с полезным, - бесцветно, но твердо сказал Справедливый.

Мистер Истмен посчитал, что неуместное в деловом разговоре лирическое отступление затянулось, и снова вернулся к задаче:

- Ориентиры меняются.

- Да, но не меняются мои правила. Я не работаю с невиновными. Ни при каких обстоятельствах.

- Знаю я, что ты справедливый. Потому и обращаюсь, что не хочу иметь дело с теми, у кого принципов нет. Человек из ниоткуда хочет взять все, включая мою жену.

- У Джорджа Истмена нет жены, - напомнил Справедливый.

- А ты не должен Джорджу Истмену, ты должен Георгию Зарайскому.

Некоторое время они молчали, переваривая и взвешивая каждый свою часть аргументов и правил. Затем мистер Истмен посчитал, что собеседнику нечего противопоставить его доводам и, направляясь к выходу, обронил в приказном тоне: