Вид на доверие (СИ)

Такая формулировка далась ему достаточно сложно, но сейчас это был единственный компромисс, на который Виктор готов был пойти. Готов отпустить при условии полной информированности. Брови Эша сошлись на переносице, когда он нахмурился.

Он не победил. То, что просил сделать Вик, не было свободой. По крайней мере, в том смысле, в котором привык считать сам Эш.

— Боооже, — проговорил он, когда молчание с его стороны слишком уж затянулось Настолько, что еще чуть-чуть - и Вик наверняка сжал бы пальцы сильнее, нетерпеливо ожидая ответа. — Почему из всех людей мне попался самый ненормальный? — Эштон картинно вздохнул.

— Хорошо. Я согласен на это условие, — правда, он был совсем не уверен, что сможет его выполнить. Не из-за того, что не хочет — просто когда-нибудь точно забудет.

Виктор с затаенным ликованием чуть сильнее придавил Эштона, тут же разжимая руки и выпуская парня. Теперь, когда тот принял решение и дал ответ, можно было его выпустить. Когда Эш ускользал морально, хотелось прибить его гвоздями к стене, дополнительно посадив на цепь. Всего лишь одно “да” разжимало пальцы Виктора, давало свободу движения. Всего-то нужно было предупреждать и спрашивать разрешения, всего-то держать в курсе. Вик не понимал, что Эштона в этом не устраивает и зачем эти “показательные акции”. По его мнению, он давал Эшу максимум.

— Так или иначе, но он тебя устраивает более других, — отозвался Хил теперь гораздо спокойнее, усевшись позади Эштона по-турецки.

Эштон усмехнулся беззвучно и лишь после этого повернул голову к Виктору, а следом и все тело.

— У меня есть встречное условие. Никаких ошейников, — он показал на свою шею, на бледной коже которой были отчетливо видны следы от шипов. — Мне еще как минимум надо иногда заглядывать на работу. А ходить с такими отметинами на горле не комильфо, — Эш чуть сбавил в конце фразы тон на менее категоричный, вспомнив, что во всем нужно знать меру.

Тем более, с Виктором ее надо знать два раза. Мужчина глубоко вдохнул и выдохнул, проигнорировав все, что можно было. Загораться снова не было никакого желания, хотя… нет, без всяких “хотя”, иначе плохо кончится. На сегодня с него хватит.

Виктор сжал и разжал кулаки, а потом ответил кратко и с жирной точкой в обсуждении:

— По ситуации.

Пальцы вплелись в волосы Эштона, и мужчина, сжав пряди, потянул назад. Не опрокидывая, просто немного болезненно пропуская волосы между фаланг. Снова зарылся, массирующим движением проходясь по голове.

— Можешь пойти домой, — предложил Виктор в конце второго — и последнего — повтора измывательств над шевелюрой Эштона. — Только отзвонись, как доберешься. И если соберешься выходить куда-то — тоже.

Поморщившись от действий с его волосами, Эш чуть отсел.

— Тогда я предупреждаю сразу. Я еду не домой. У Мартина вечеринка в клубе “Золотое руно”, и я буду там. Сколько — не знаю. Как минимум, до утра. Такой отчет тебя устраивает? — спросил он, чуть улыбнувшись.

Эштон не был бы собой, если бы не действовал в своей манере. Но он и правда понятия не имел, через сколько его ждать. Клубная жизнь его затягивала бесповоротно. И противиться этому у него не было ни сил, ни желания. Он любил ночную жизнь.

Соскочив с дивана, парень мимолетно коснулся губ любовника и направился в коридор.

— Телефон выключать не буду, — послышалось уже оттуда.

На скулах Виктора снова заиграли желваки. Он направился следом и, пока Эш обувался, встал у входной двери, опираясь на нее спиной.

Вот уж куда, но в клуб в одиночку он его не выпустит, это не то “свободное время”, о котором говорил Виктор. Это чертово “Золотое руно”.

— А не домой тебя никто не отпускал, — заметил Вик, рассматривая парня.

Эштон мог бы спокойно поехать к себе, а уже оттуда свалить в клуб, совершив все формальности и ничего не говоря. Виктор достаточно доверял, чтобы не трезвонить в три часа ночи теоретически спящему человеку. Но Эш прямо заявил о своих намерениях, отлично зная, как на желтую овцу среагирует мужчина. На многие другие клубы среагировал бы мягче, чем на Руно.

Эш не дурак, чтобы не додуматься соврать или не вспомнить. Почему ему обязательно делать все… так? Не сказать, чтобы через задницу, но откровенно назло. Виктор не понимал.

— Мы договорились о том, что я буду ставить тебя в известность, где я и с кем я, а не спрашивать разрешения, — парень выпрямился и посмотрел на Виктора, складывая руки на груди. — Ты же требуешь от меня честности. Я тебе ее даю. И ты опять недоволен.

Он плотно сжал губы. И это был жест упрямства с его стороны. Эштон категорически не понимал или не хотел понимать, что он делает не так. И что от него хочет Виктор. Он честно сказал, куда направляется, и что получил в ответ? Его все это начинало раздражать.

— Где и с кем, пока меня нет рядом, — напомнил Вик. — А когда меня нет рядом — вопрос другой. И решаю его я.

С места он не сдвинулся.

— Мне не честность нужна, Эштон. А принадлежность, которая эту честность в себя включает.