Вид на доверие (СИ)

Дома он принял душ и налил себе виски, правда, услышав один запах, его снова стало подташнивать — он вообще никогда не опохмелялся, так что с виски пришлось повременить. И он просто свалился на диван в гостиной, бессмысленно упираясь взглядом в экран телевизора, переключая каналы каждую минуту.

Эштона спрашивали. Виктор спросил его о решении и дал ему приличное на его принятие время. И обозначил все возможные варианты и перспективы. Тому оставалось решить все для себя или колебаться до последнего, пока колебаться не станет бессмысленно.

Впрочем, и тогда Эшу придется над собой работать. Первые два месяца очень тяжко, но и потом не легче. Физически — проще, но морально…

Если пойдет не радужно, если Эштон захочет, но так и не сможет отказаться… Вик либо прибьет его, либо запрет к чертям собачьим. Если, конечно, постоянного контроля будет мало.

В отличие от парня, Хил против виски не имел ничего. И даже против виски с заказанной пиццей. Звонить самостоятельно Эштону Вик не собирался, приезжать без надобности — тоже. Может, дня через три-четыре, когда сгладится, но не раньше.

Притащиться к парню по наитию было невозможно: к моменту, когда мозг у Виктора терял все контрольные функции, двигаться он уже не мог.

Впереди было много дел.

Следующие дни закрутили Эштона в кутерьме событий. Все шло совершенно не так, как он хотел. На работе случился обвал. Он провалил одну из крупных сделок, потому что конкурирующее агентство предложило за те же услуги намного меньшую цену, чтобы переманить заказчика, а Эш из-за своей “болезни” не уследил за этим.

— Эштон, — Чарльз, генеральный директор компании, сам приехал в город и вызвал к себе неудачливого больного. — Ты должен понимать, что ты сделал огромную ошибку.

— Я понимаю, сэр, — Эштону и самому было не по себе. Это была его первая оплошность таких масштабов, и она совсем не хорошо отразится на его карьере — это он понимал лучше всего.

— Мы потеряли несколько сотен тысяч долларов. И я не могу просто пройти мимо этого. Вина целиком и полностью твоя — это были твои заказчики, ты должен знать, что с ними творится и перетягивать их любой ценой. Слишком крупный клиент.

— Я понимаю, сэр…

Он говорил это несколько раз. Но Чарльз тоже много чего понимал. Тем более, на Эштона ему постоянно поступали жалобы.

Словом, к вечеру следующего дня парень был уже без работы. Он был к этому готов еще с дня накануне, потому задело это только его самолюбие. И резюме, в котором теперь было черное пятно.

Вечером того же дня, когда он сидел в одном из баров, запивая свою неудачную карьеру, ему позвонила мать. Родители редко ему звонили вообще, да и чаще всего не с самыми хорошими поводами. Потому парень предпочел бы вообще трубку не брать, но Элен была настойчива, набирая его снова и снова, пока он наконец не ответил.

Новость его добила окончательно. Маргарет умерла прошлой ночью. Упала неудачно с лестницы… Подумать только, ей было семьдесят. Не болезнь, не старость, а лестница.

Дальнейшие события он плохо помнил. Похороны, на которые он явился под кайфом, потому что так было проще держать себя в руках, потом какие-то родственники, сочувствующе пожимающие ему руку и похлопывающие по плечу. Эштона все это бесило. Он ненавидел уже всех их, кто просто пришел для галочки. И родителей. Элен ни слезинки не уронила, хотя она только что лишилась родной матери.

Потом снова Руно. Снова много алкоголя, кокаин, алкоголь, кокаин. Эштон понятия не имел, сколько он провел там времени. Иногда в голове появлялись белые пятна и он словно выпадал из жизни, очухиваясь то тут, то там. Пока через несколько дней неожиданно не пришел в себя в туалете того же Руно.

Он полулежал на полу рядом с раковиной, лицо было мокрое, а из носа текла кровь. Во рту тоже чувствовался железный привкус крови. Над ним мельтешило испуганное лицо Мартина, его глаза взволнованно блестели на абсолютно бледном лице. Сердце стучало как бешеное, и Эштон почему-то отчетливо понял, что теперь может с уверенностью сказать, что это передоз. В голове больше не было никаких мыслей. Все плыло перед глазами, его снова подташнивало и хотелось утихомирить это дурацкое сердце, грозившее прорваться сквозь грудную клетку.

— Найди мой телефон и позвони Виктору, скажи, что я тут, — сказал Эштон, перебарывая себя. Соображал он крайне плохо. Просто в голове билась одна разумная мысль — единственная на данный момент вообще, — Вик обязательно приедет и поможет. Он его вытащит отсюда, вставит мозги обратно и он, блять, будет жить.

Умирать совершенно не хотелось, если честно. Только понимание этого пришло как-то слишком поздно, когда одной ногой уже в могиле.

Мартин, не менее нетрезвый, но более адекватный, потому что не засыпал в себя все что можно в течении последних дней, вытащил из кармана джинсов друга телефон и быстро нашел нужный телефон. Нетрезвый мозг никак не мог осознать, что нужно вызывать скорую, а не любовника.