Вид на доверие (СИ)

— Обещаю, — буркнул он, вновь отворачиваясь.

— Тогда веди себя менее вызывающе, пожалуйста, — попросил он. — О клинике мы поговорим, когда я провожу твоего отца.

Виктор выдохнул, рассматривая любовника.

— Эштон? — позвал он гораздо мягче, чем если бы собирался устроить очередную нотацию или неприятную тему.

— Что еще? — Эштон посмотрел на него недовольно, не переходя с недовольного настроения. Его просто бесило, что эти двое будут сидеть вместе и наверняка обсуждать его.

— Сука ты, — доверительно сообщил Виктор со смешком. Он сдвинулся ближе к изголовью и запустил пальцы Эштону в волосы в привычном, но чересчур жадном на этот раз жесте, который не мог себе позволить почти две недели. Второй рукой Виктор притянул его за плечи и крепко прижал к себе.

— Не будь свиньей, не дергайся, — предупредил Виктор. О том, что он нервничал, волновался и попросту скучал, сделанный жест буквально вопил, потому Вик не планировал ничего говорить, лишь уткнулся в дополнение в волосы носом. Судя по настрою, взаимности ждать не приходилось. Впрочем, Виктор подозревал, что эти полторы недели у Эштона мелькнули куда быстрее, чем у него. Тогда и правда — лишь бы просто не дергался.

Эштон на одно мгновение напрягся, но потом разом расслабился с шумным выдохом, обмякая в руках Виктора. В этот раз он позволил себе на некоторое время опустить свою вечную, уже сросшуюся с лицом, маску мне-все-похуй и ебал-я-вас-всех.

Он только сейчас полностью осознал, что едва не умер. Окончательно осознал. И что единственным человеком, который _на самом деле_ мог его вытащить из этого — был Виктор. И что Эштон хотел, чтоб его вытащил именно Виктор. И плевать, что для того, чтобы понять, ему пришлось едва не отбросить коньки.

Эштон не переставал удивлять своими реакциями. Виктор вроде уже понимал и некоторые причины упрямства, и подбирал ключи к ехидству, и освоил азы самоконтроля, чтобы не въебать любовнику лишний раз, и все равно полностью изучить все возможные рычаги и мягкости не удавалось. Виктор начинал заново, и там, где была твердая почва прошлой тропы, внезапно проваливался.

Что и говорить, это ему нравилось.

Эш среагировал для Вика неожиданно, мужчина с облегчением притянул тело еще сильнее, а потом сорвался: рефлекторным жестом потянул волосы, запрокидывая голову парня и целуя его с жадной необходимостью и в отместку за все потраченные нервы. Пользуясь случаем, Вик держал его так, как хотел держать много чаще; хотел жестко поиметь «поломанное» перевязями тело, и не имел такой возможности уже слишком долгое время; хотел _его_рядом_с_собой_, и до болезненного не мог приручить Эша хоть на чертов час.

Хил знал, что терять парня будет неприятно, но сейчас, почувствовав долгожданную отдачу, мужчина осознал, что будет это как минимум больно. Вик очень не хотел, чтобы Эштон от него отказывался, и дело было далеко не в самолюбии.

Все это читалось сейчас по Виктору, как в открытой книге, но Хил не сильно был этим озабочен, находясь с Эштоном наедине. Затягивать тоже не планировал — слишком открыт Вик был на тот момент, и ему было не очень уютно. Подумать только, он успел от этого отвыкнуть.

Удивленный сначала такой реакцией, Эштон окаменел на долю секунды, пытаясь переварить в себе то, что он сейчас почти физически — да и физически тоже, — ощущал от Виктора. Целая буря эмоций, которых он никогда ни от кого не чувствовал. Это было даже немного страшно. Эштон привык быть одиночкой, который имеет возможность в любой момент уйти. Но он явственно чувствовал в Викторе сейчас то, что уйти ему не дадут. Более того, Эштон с ужасом осознавал, что и сам не хочет уходить. А это уже было поводом бить тревогу. С того момента, как он избавился от навязчивой идеи в виде Барри, у него никогда ни к кому не просыпалось даже похожих эмоций. А тут не точно такое, другое. Совсем другое, но по масштабу катастрофы — крайне идентично.

Он порывисто ответил на поцелуй, впиваясь пальцами в плечи любовника. Пора было на время послать все к черту. Свои принципы, обещания и все в таком же духе, что он давал себе после лажи с Барри. На время. Только на время. Пока все можно списывать на стресс.

Виктор прошелся ладонью по груди Эштона, скользнул по шее и уложил ее под ухом, оглаживая большим пальцем щеку парня. Отдача Эша срывала крышу (в масштабах иного человека, сорванная крыша Виктора вряд ли бы сошла за действительно сорванную) и обнадеживала разом. Мужчина прервал поцелуй, закончив его несколькими касаниями щеки и зализанным укусом подбородка. Виктор все еще держал голову Эша, тягая волосы и держа ладонь на щеке, а сам коснулся лба парня своим, дыша глубоко и равномерно.

С одной стороны, было неимоверно жаль, что нужно прерваться, с другой — так было даже лучше.

— Я на твоей стороне, Эш, — шепнул он, продолжая копаться в волосах любовника. — Я сделаю все, как надо.

Эштон глубоко вздохнул, закрывая на секунду глаза и сразу их открывая. Он медленно кивнул.

— Я знаю. Иначе я бы не просил звонить именно тебе, — пробормотал он, несколько сбитый с толку своими эмоциями и эмоциями Виктора. — Иди.