Вид на доверие (СИ)

— Сел на наркотики, — хмыкнув, отозвался он. — Отец очень категорично относится к таким вещам. Я перенял его убеждения, ты заметил, но… — он хмыкнул, — я не мог поступить с родным братом так, как поступил Хил-старший. Догадываешься, думаю, что именно предложила его категоричность?

Виктор запрокинул голову, рассматривая любовника.

— Ты стал принимать вместе с ним? — спросил Эштон, откладывая фотографию и кладя руку на голову Виктора, вплетая пальцы в волосы и поглаживая медленно кожу головы.

— Можно и так сказать, — поморщился Виктор. — Отец, когда узнал, что Шон принимает, весьма однозначно пообещал, что упечет его в больницу. Брат не мешал бизнесу, — помянул Хил Кайла, — просто такие принципы. Никаких наркоманов в семье.

Хил снова запрокинул голову, глядя на парня.

— Он был слабее меня, Эш. Он бы не выдержал всего, на что обрекал его отец, понимаешь? Я обязан был ему помочь.

Виктор покачал головой и снова уставился вперед.

— Шон сбежал, но я знал, где его искать. Попросил у отца две недели — он, потрясая тростью, орал, что заявит в полицию, в розыск. Но время дал. Я отыскал брата в первый день. И все две недели ширялся с ним, — Виктор сжал зубы. Вспоминать ему явно было непросто. — От самого себя тошнило, но я… я должен был. Я был сильнее и не был зависим, знал, что ни один приход не зацепит, потому что я считал это мерзким побочным эффектом. Я был уверен; так уверен, что плевал на риски. И настолько боялся, что мне понравится, что…

Вик сглотнул. Он тогда буквально переступал через себя. С теми же чувствами чистоплюи на краю голода могли бы поедать тараканов. Главным было — убедиться, что это настолько же мерзко, насколько и представлялось. Чтобы не потерять себя.

— Мы всегда были как две капли и никогда, при этом, не разыгрывали никого подменой. Потому, когда ухоженный, как я перед уходом, Шон сдал меня, потрепанного и убитого, отцу, тот и не подумал о подвохе. Впрочем, — Хил сглотнул ком и помолчал, — кому бы вообще пришло в голову, что я… мы пойдем на такое? Безумие.

Виктор медленно вдохнул и выдохнул, беря тайм-аут. В общем, все было ясно, но мужчина явно не закончил.

Эштон все это время молча слушал. Пальцами он также продолжал поглаживать кожу его головы, словно успокаивая. Эш мог быть иногда чутким.

История его удивила, но не потрясла. Наркоманы были весьма изобретательны.

— Это был твой план или его? — спросил он.

Впрочем, это было явно неважно. Даже если Виктор считал себя инициатором подобного хода действий, это было совершено не так. Способность внушить все что угодно — тоже было отличительной чертой наркоманов.

Виктор глухо посмеялся.

— Николсона.

Эштон потянул за волосы чуть сильнее невольно.

— Он каким хером взялся в этой истории?

— Мы с ним давно знакомы. Еще до конюшни даже. А Шон вляпался после университета через пару лет. Я уже был разведен.

Вик хмыкнул.

— Мы отличаемся по важному пункту. Я рационален. А Ник логичен. Когда я пришел к нему и рассказал, что Шон пришел обдолбанным и сбежал, и что отец собрался его на принудительное отправить… Мы много вариантов перебрали. Я уже понял, что Шон двинется в больнице, и потому оставалось немного. Я думал, что можно сделать с другими, — с братом, с отцом — а Кир предложил поменяться. Я обдумал и решил, что согласен. Пояснил все Шону. Он трезво оценивал свои силы, у нас это семейное, и не противился принятому варианту.

Это Кир познакомил меня с Рональдом, Ник умеет рассказывать и убеждать, Престон согласился помочь за дополнительную плату. Мы помогли отцу “выбрать” клинику, где был Рональд. И он сдал “Шона” туда. А “Виктор” через несколько дней “уехал” на стажировку. Николсон даже сертификат об ее окончании вылепил.

Я провел там полгода, Эш. Я не нуждался в наркотике тут, — мужчина постучал пальцем по виску, — но у меня была натуральная ломка. Это было постепенно, но все же больно. Меня водили на сборища в кабинетах и личные разговоры. Общаться с ними — сложнее всего. А я постигал азы самоконтроля, коротая вечные часы в одиночестве. До сих пор расслабляюсь таким образом. Но ты вряд ли видел.

Виктор хмыкнул. В его словах одиночество было простой констатацией и никак не жалобой. Во всем рассказе не было и намека на “поплакаться”. Вик делился историей, только и всего.

Про выход свой он ничего не сказал — переключился на другую тему.

— Я никому не желаю пройти через такое, — поделился он, — проще отвыкнуть, не имея физической потребности. И как сейчас. Но если бы Кайл тебя сдал… Там и без ломки хуево. Можешь поверить. Боюсь, года и стоимость ничего не меняют.

Эштон снова долго молчал. Он прекратил гладить Виктора по голове, осмысливая все сказанное им.