Вид с дешевых мест (сборник)

Подростком я мечтал прочесть такую книгу, которая со всей определенностью была бы волшебной сказкой и вместе с тем со всей определенностью предназначалась для взрослых. Помню, как я обрадовался, когда в одной из библиотек Северного Лондона наткнулся на «Принцессу-невесту» Уильяма Голдмана. Это была волшебная сказка с обрамлением, в котором утверждалось, что Голдман всего лишь отредактировал «классическую» (хотя на самом деле вымышленную) книгу некоего Сайласа Моргенштерна, приведя ее в соответствие с той историей, которую когда-то читал ему отец, выбрасывавший все скучное. Такая уловка оправдывала обращение сказочника ко взрослым читателям и легитимировала книгу, заявляя ее как переложение, или пересказ (а все волшебные сказки – это и есть, по большому счету, пересказы). В начале 80-х я брал интервью у Голдмана, и он сказал, что из всех своих книг «Принцессу-невесту» он любит больше всего, но что при этом она самая малоизвестная. Последнее обстоятельство изменилось в 1987-м, когда по этой книге сняли фильм, навсегда завоевавший сердца зрителей.

Итак, я нашел, что искал, – волшебную сказку, предназначенную для взрослых читателей. Но одной такой сказки было мало, а других я не нашел. Оставалось написать что-то в этом духе самому.

«Звездную пыль» я начал писать в 1994 году, но для того чтобы воплотить свою задумку, вынужден был мысленно вернуться лет на семьдесят назад. Именно в середине 20-х многие с удовольствием сочиняли подобные истории: тогда еще в книжных магазинах не было полок, целиком посвященных фэнтези, не было трилогий и однотомников, «наследующих великой традиции „Властелина колец“». Впрочем, моя книга тоже должна была стать наследницей традиции – той, которую заложили «Луд-Туманный» и «Дочь короля Эльфландии». Единственное, что я знал наверняка, – это то, что в 20-е годы никто еще не писал книги на компьютере; соответственно, я приобрел большой нелинованный блокнот, первую со времен школьной юности чернильную ручку и «Словарь фэйри» Кэтрин Бриггс. Заправил ручку и приступил к делу.

Мне нужен был юноша, который отправится в поход, – поход романтического толка, чтобы завоевать сердце Виктории Форестер, первой красавицы в его деревушке. Деревушка находилась где-то в Англии и называлась Стена – потому что рядом с ней тянулась стена. Обычная скучная стена посреди совершенно обыкновенного луга. Вот только по другую сторону стены открывалась Волшебная страна – точнее, Страна Фэйри, а не какого-то там шаблонного волшебства. Наш герой пообещает даме своего сердца принести упавшую звезду… а звезда упала по ту сторону стены.

Я уже знал, что звезда, когда он найдет ее, окажется вовсе не каким-нибудь куском металла или камня. То будет молодая девушка со сломанной ногой, в препоганом настроении и без малейшего желания тащиться куда-то следом за героем, чтобы тот вручил ее своей подружке.

По дороге нам встретятся злые ведьмы, которые хотят заполучить сердце звезды, чтобы вернуть себе молодость, и семеро лордов (живых и призрачных), которые разыскивают звезду, чтобы утвердить свое право на трон. Будут и всевозможные препятствия, и неожиданные помощники. И герой в конце концов победит, как и положено героям: не потому, что он так уж умен, силен или храбр, а потому, что у него доброе сердце, и потому, что это – его история.

И я начал писать:

«Давным-давно жил на свете парень, и было у него одно заветное желание».

И хотя такое начало не блещет оригинальностью (точно так же могла бы начинаться и любая другая сказка о каком угодно парне), в этом молодом человеке и в том, что произошло с ним, было много необычного, пусть даже сам он так и не узнал всего.

Голос звучал именно так, как нужно: чуть высокопарно и старомодно, как и положено в сказке. Я хотел, чтобы читателю, который прочтет эту историю, показалось, будто он знал ее всегда. Чтобы в целом она ощущалась как что-то смутно знакомое, какими бы оригинальными ни были частности.

Мне повезло: иллюстрировать «Звездную пыль» взялся Чарльз Весс, которого я считаю лучшим рисовальщиком фэйри со времен Артура Рэкхема. Я не раз ловил себя на том, что добавлял в книгу какой-нибудь образ (например, бой единорога со львом или летучий корабль пиратов) просто потому, что хотел посмотреть, как Чарльз это нарисует. И я не остался разочарованным.

И вот книгу напечатали, сначала с иллюстрациями, потом без. Похоже, все сошлись на том, что это самый невнятный из моих романов. Например, поклонники фэнтези сетовали, что книге недостает эпичности (к собственному ее величайшему удовольствию). Вскоре после того, как «Звездная пыль» увидела свет, мне пришлось защищать ее от одного журналиста, которому предыдущий мой роман, «Невереальность», понравился своими социальными аллегориями. Он прочитал «Звездную пыль» от корки до корки, потом перевернул и потряс – но увы! Ни одной социальной аллегории так и не выпало. Оставалось только заключить, что книга ни на что не годится.

«Зачем она нужна?» – спросил он.

Вот уж не ожидаешь услышать такой вопрос, когда пишешь книги за деньги!