Видение Нагуаля

Рассуждая об отношении нагуализма к религии и религиозному сознанию, мы обязательно должны помнить об одной крайне важной закономерности — любая дисциплина, направленная на расширение восприятия и осознания, содержит в себе элементы, которые в любой момент могут превратить ее в религию. И чем сильнее дисциплина трансформирует человеческое сознание, тем больше риск такого превращения.

Уже сегодня мы можем встретить почитателей Кастанеды, понимающих оставленные им идеи настолько превратно, что они практически ничем не отличаются от теософии. Их воображение взбудоражено необычным опытом, полученным в результате сновидения и сталкинга, они непрерывно рассуждают об Орле и летунах. Они почти готовы составить новую иерархию сил и «властей», вслед за чем естественным образом приходит поклонение (сначала тайное, а потом и открытое, превращенное в культ). Это вполне типичная реакция человеческой психологии на Непостижимое.

Почему так происходит? Почему всякое общение с реальностью, более широкой, чем та, что открыта нашему повседневному взгляду, чревато "обожествлением"?

Еще в 1917 г. в книге «Священное» профессор Марбургского университета Рудольф Отто описал наиболее существенные принципы подобных «мутаций». По сути, он раскрыл один из глубинных механизмов возникновения религии как таковой. (Коротко об этой книге см. М. Элиаде. "Мифы. Сновидения. Мистерии".) Мы остановимся лишь на нескольких моментах, имеющих значение для нашей темы.

Религиозное чувство присуще любому человеку, независимо от его сознательных убеждений, поскольку опирается не на мысли, идеи, концепции, а на некоторую совокупность переживаний. В первую очередь, это переживание силы. Представление о «божественном» "заключает в себе огромную силу, проявляющуюся в «гневе» Господнем и в страхе перед ним", — писал Элиаде. Р. Отто "говорит о чувстве страха, которое охватывает человека перед тем, что является священным, перед mysterium tremendum, величием, подразумевающим ошеломляющее превосходство силы".

Каждое прикосновение к нагуалю сопровождается этим специфическим переживанием. Прикосновение к силе, постичь которую невозможно, и есть сущность "внушающей трепет мистерии", порождающей поклонение. Хотя нагуаль безличен, он чутко реагирует на состояние нашего внутреннего мира. Воспринятый фрагмент нагуаля, будучи отражением энергообменного процесса, есть своеобразный «отклик» Большого Мира на состояние нашего осознания. Таким образом, любой контакт с нагуалем производит впечатление диалога. Мы имеем перед собой нечто Непостижимое, наделенное невообразимой Силой и тем не менее словно бы откликающееся на наш зов. Иногда этот отклик воспринимается как «гнев», иногда — как «милость». Мы не понимаем, что такая противоречивость Реальности — простое отражение противоречивости и неоднородности нашего собственного психического мира. Мы, согласно извечным внушенным стереотипам, воспринимаем это как проявление "Власти".

Таким образом, нагуаль предстает перед нами как Непостижимое, наделенное Силой и Властью, способное на гнев и на милость. Когда тональ пытается найти место в инвентаризационном списке для этого запредельного феномена, он может лишь назвать его «Священное», «Божественное». Поскольку же «своеволие» Реальности плохо сочетается с ее безличностью, «Священное» становится «Богом», Персоной. Дальше вступают в силу культурно-исторические особенности тоналя данного индивидуума или данного этноса. Кто-то превратит это переживание в Великого Отца или Великую Мать, кто-то — в Священного Крокодила, Управляющего Всем Сущим.

Как говорил дон Хуан, "тональ человека робок и пуглив". Признать безличную Реальность, способную смести человека с лица Земли, признать, что вся ответственность за проявления этой грандиозной и непредсказуемой стихии лежит на самом человеке, — все это требует высокого самоконтроля, зрелости и трезвости ума.

Поддавшись слабости и желанию обрести хоть какое-то убежище, каждый стремится найти в безбрежности нагуаля защитника и покровителя. Если это не Бог, то некая «сущность», персональный "учитель из иных миров", дружелюбный «союзник» — словом, тот или иной вари ант «ангела-хранителя». Так возникают невидимые связи, порождающие условности, предрассудки и т. п. Естественная осторожность исследователя незаметным образом перерастает в тривиальные суеверия.

Безусловно, нагуализм даже в этой ситуации вряд ли станет полноценной религией. Но эволюция небезупречных сновидящих может привести к бесконечным блужданиям по кругу среди "астральных врагов" и "астральных покровителей" и подменить цели дисциплины удобными конструкциями из иллюзий. Большой «магический» потенциал дон-хуановского учения может оказать дурную услугу. Устремив основное внимание на различные «влияния» и манипуляции, толтек может променять свободу на кучу привлекательных игрушек, которые в конце концов окажутся лишь бесполезным грузом. И найдет лишь еще один вид не-свободы.