Видение невидения

Античность не понимала онтологичности вечности, поэтому Платон и мог сказать, что время — подвижной образ вечности. Время именно не образ вечности, скорее невидение и отрицание вечности. Не понимая вечности, мы и вечное осуждение, и вечную муку понимаем как неопределенно долгое, без конца продолжающееся во времени мучение. Но может быть, вечное осуждение и вечные муки — это только один бесконечно страшный миг, бесконечно страшный миг очищения? Может, потому Христос и сказал Марии Магдалине: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему? И если Христос, как говорит апостол Павел, был проклят за вину без вины, которую Он взял на Себя, если это действительное проклятие, то ведь не на время? И если на кресте Он сказал: Боже Ты, Мой Боже, что Ты оставил Меня? — то ведь тоже не на время; оставление Богом принадлежит к совсем другим категориям, не временным. Вообще вечность не измеряется временем. Может, и каждый человек в некотором мгновении прикасается к вечности: и к вечному блаженству, и к вечному осуждению и муке. Может, последнее я и увидел и вижу в страшном, опустошенном взгляде? Но прикасания к вечности, как и сама вечность, не измеряются временем.

Исаак Сирианин сказал, что адский огонь — это угрызения совести и раскаяние, когда уже нельзя изменить совершённое? Но можем ли мы с уверенностью сказать, что в вечности нельзя изменить совершенное? Скорее во времени мы не можем вернуть прошлое и изменить совершённое; но может, в вечности и совершённое можно изменить и даже сделать совершённое несовершенным? Для Бога нет ничего невозможного.

Христос прямо говорил о вечном осуждении. И в то же время: «Я пришел не судить мир, но спасти мир» (Ин. 12, 47). «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12, 32). И апостол Павел: «Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим. 11, 32 — 33). «А затем конец, когда Он (Христос. — Я. Д.) предаст Царство Богу и Отцу... <...> ...да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15, 24, 28). Если Бог будет все во всем, то уже нет мес та аду.

Для нашего ограниченного разума вечность осуждения и мук несовместна с их прекращением. Но это так, если вечность понимать как бесконечно долго продолжающееся время. Вечности мы не понимаем, но во всяком случае временем она не измеряется. Как апостол Павел, мы можем только сказать, что бездна богатства и премудрости Божией бесконечно превосходят наше ограниченное понимание, а потому и не делать самоуверенных, малодушных или по-человечески жестоких выводов. От нашего малодушия и чувствительности, не понимая серьезности греха и величия Божественного mysterium tremendum, мы отрицаем ад и вечное осуждение. От свойственного человеку желания все объяснить причинно и обязательно обвинить не себя, а своего ближнего мы придумываем по-человечески жестокие измышления о двойном предопределении, вечном осуждении и аде; бессознательно, а часто и сознательно мы предназначаем ад не для себя, а для своих ближних, которые не согласны с нами и мешают нам. Я верю в реальность вечного спасения и вечного осуждения, но снова повторяю: вечность не измеряется временем. Практически к вечному осуждению, мне кажется, правильнее всего относиться так: самых последних и глубоких мыслей своего ближнего я не знаю, а свои мысли знаю. Я знаю только прегрешения их, а не сам их грех. А свой бесконечный грех я знаю. Для меня они только не ведают, что творят; а я ведаю, что творю. Поэтому, может, ад и создан для меня одного. Но если остановиться на этом, не умаляется ли сила любви Христа, сила Его жертвы? Тогда я верю, что моя любовь к Нему сожжет и предназначенный мне адский огонь.

Вечное спасение и вечное осуждение — абсолютные реальности, которые я вижу как бы уже осуществленными в жизни: во мне, в моих ближних, во всем Божественном mysterium tremendum, два полюса жизни, реально определяющие меня и мое неустойчивое равновесие, мою неустойчивость, из которой своими силами я никак не могу выйти. Но сейчас, в опустошенности невидящего, чужого взгляда я вижу скорее второй полюс, чем первый.

_______

3. «И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Ин. 9, 39). (I)

Это изречение эсхатологическое, так как говорит о последнем суде. Приведу еще шесть эсхатологических изречений Христа.

«Так будут последние первыми, и первые последними; ибо много званных, а мало избранных» (Мф. 20, 16). (II)

«Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь» (Мф. 13, 12 = Лк. 8, 18). (III)

«На небесах больше радуются одному грешнику кающемуся, нежели 99 праведникам, не имеющим нужды в покаянии» (<Ср.> Лк. 15, 7). (IV)

«Поле есть мир; доброе семя, это — сыны царствия, а плевелы — сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века» (Мф. 13, 38-39). (V)