Видессос осажден (Смутное время-4)

И так Маниакес стерпел оскорбление. Иногда казалось, что, даже если бы он захватил Машиз, столицу Макурана, и привез обратно голову Шарбараза, царя Царей, чтобы повесить на Вехе на площади Паламы, как голову обычного преступника или мятежника, многие священнослужители продолжали бы считать его грешником, защищенным от света Фоса.

Он вздохнул. Неважно, что они думали о нем, пока он выигрывал войны, они думали бы в десять раз хуже, если бы он проиграл - не говоря уже о том, что случилось бы с Империей, если бы он проиграл. Значит, он должен был продолжать побеждать, чтобы дать духовенству возможность продолжать презирать его.

Вестиарий Камеас сказал: "Ваше величество, ужин готов". Голос евнуха находился в том безымянном диапазоне, что между тенором и контральто. Его пухлые щеки были гладкими; они блестели в свете лампы. Когда он повернулся, чтобы повести Маниакеса и Лисию в столовую, он скользил, как корабль, несущийся по ветру, его маленькие, семенящие шажки были незаметны под его одеждой.

Маниакес предвкушал трапезу со своими родственниками, которые, неизбежно, были и родственниками Лисии. Они не осудили его за то, что он сделал. Единственный из его близких родственников, кто осудил его, его младший брат Парсманиос, присоединился к генералу-предателю Тикасу, чтобы попытаться убить его с помощью магии. В эти дни Парсманиос был сослан в монастырь в далекой Присте, видессианском форпосте на краю Пардрайанской степи, которая тянулась на север от северного берега Видессианского моря.

Цикас в эти дни находился в Макуране. Что касается Маниакеса, то макуранцы были ему рады. Маниакес предположил, что Тикас делает все возможное, чтобы предать Абиварда, макуранского командира. Где бы ни был Тикас, он попытается предать кого-нибудь. Измена, казалось, была у него в крови.

Камеас сказал: "Ваша семья будет рада видеть вас, ваше величество".

"Конечно, они это сделают", - сказала Лисия. "Он Автократор. Они не могут начать есть, пока он не доберется туда".

Вестиарий искоса взглянул на нее. "Вы, конечно, правы, императрица, но это не было предметом моего намека".

"Я знаю", - весело сказала Лисия. "Ну и что? Небольшая неуместность еще никому не повредила, не так ли?"

Камеас кашлянул и не ответил. Его жизнь была совершенно обычной - без отвлечения на желания, как могло быть иначе? — и его обязанности требовали, чтобы он обеспечил Автократору регулярное функционирование. Для него неуместность была в лучшем случае отвлекающим фактором, в худшем - досадой.

Маниакес подавил фырканье, чтобы не раздражать вестиариев. Он сам по натуре был методичным человеком. У него была привычка бросаться вперед, полностью не обдумывая последствий. Поражения от кубратов и макуранцев научили его быть более осторожным. Теперь он полагался на Лисию, которая не давала ему слишком утомляться.

Камеас вышел вперед него и Лисии, чтобы сообщить об их прибытии родственникам. Кто-то в столовой громко захлопал в ладоши. Маниакес повернулся к Лисии и сказал: "Я собираюсь дать твоему брату хорошего, быстрого пинка в основание, в надежде, что он сохранит свои мозги на месте".

"С Региосом?" Лисия покачала головой. "Ты, наверное, просто устроил бы еще одну шалость". Маниакес вздохнул и кивнул. Даже больше, чем Лисия - или, возможно, просто более открыто - ее брату нравилось поднимать шум.

Гориос бросил в Маниакеса булочку, когда Автократор проходил через дверной проем. Маниакес поймал ее в воздухе; его двоюродный брат уже играл в такие игры раньше. "Ваше величество", - сказал он и отбросил его назад, ударив Гориоса по плечу. "Пошлите за палачом". Некоторые автократоры, не в последнюю очередь среди них предшественник Маниакеса, покойный, никем не оплакиваемый Генезий, имели бы в виду это буквально. Маниакес шутил, и, очевидно, шутил над этим. Региос без колебаний открыл ответный огонь, на этот раз словами, а не хлебом: "Любой, кто заставляет нас ждать и быть голодными, заслуживает того, что с ним случится".

"Он прав", - заявил Маниакес-старший, глядя на своего сына и тезку со слишком свирепым выражением лица, чтобы быть убедительным. "Я собираюсь превратиться в тень".

"Шумная, ворчливая тень", - ответил Автократор. Его отец усмехнулся. Он был вдвое старше Маниакеса Автократора, ниже ростом, тяжелее, седее, более морщинистый: когда Маниакес смотрел на своего отца, он видел себя таким, каким бы он выглядел, если бы ему удалось удержаться на троне и дожить до семидесяти или около того. Эйдер Маниакес, командир кавалерии-ветеран, также обладал умом, хорошо подготовленным ко всякого рода предательствам и коварству.

"Могло быть хуже", - сказал Симватий, отец Лисии и младший брат старшего Маниакеса. "Мы все могли бы находиться в Зале Девятнадцати кушеток, лежа на этих дурацких штуковинах, опираясь на один локоть, в то время как от локтя выше наши руки немеют". Он усмехнулся; он был красивее и веселее старшего Маниакеса, точно так же, как его сын Гориос был красивее и веселее Автократора Маниакеса.