Видессос осажден (Смутное время-4)

Маниакес в последний раз взглянул на кубратов. Он задавался вопросом, сможет ли какой-нибудь видессианский автократор когда-нибудь снова вернуть под имперский контроль земли, украденные кочевниками. Он надеялся, что станет тем самым, но из болезненного опыта узнал, что то, на что ты надеялся, и то, что ты получаешь, слишком часто отличаются.

"Хорошо, они где-то там", - сказал он. "Пока они не сделают ничего, чтобы я их заметил, я буду притворяться, что не замечаю. На данный момент у меня есть более важные причины для беспокойства ".

В Видессосе были самые талантливые чародеи в мире, а в Коллегии чародеев - лучшем учебном заведении, посвященном подготовке таких же. Маниакес много раз пользовался услугами этих магов. Однако чаще он предпочитал работать с волшебником, которого впервые встретил в восточном городе Опсикион.

Алвинос - это имя, которое волшебник обычно использовал, чтобы иметь дело с видессианцами. У Маниакеса он носил имя, данное ему матерью: Багдасарес. Он был еще одним из талантливых людей Васпуракана, который покинул горы и долины этой узкой страны, чтобы посмотреть, что он может сделать в более широком мире Видесса.

С тех пор как он сохранил Маниакесу жизнь после пары ужасных колдовских нападений, Автократор проникся большим уважением к его способностям. Подойдя к магу, он спросил: "Можешь ли ты сказать мне, какой будет погода на Море Моряков, когда мы отправимся в Лисс-Сайон?"

"Ваше величество, я думаю, что смогу", - скромно ответил Багдасарес, как и в последние два года, когда Маниакес задавал ему подобные вопросы. Он говорил по-видессиански с хриплым васпураканским акцентом. Маниакес мог понимать речь своих предков, но лишь с запинками; он, к своему тайному раздражению, гораздо более свободно владел макуранским языком.

"Хорошо", - сказал он сейчас. "Когда ты предупредил о том шторме в прошлом году, ты, возможно, спас всю Империю".

"Бури нетрудно увидеть", - сказал Багдасарес, говоря более уверенно. "Они большие и совершенно естественные - если только какой-нибудь маг, у которого больше гордости, чем здравого смысла, не попытается вмешаться в них. Погодная магия не похожа на любовную магию или боевую магию, где страсти вовлеченных людей ослабляют заклинания до бесполезности. Пойдем со мной, император."

У него был небольшой магический кабинет рядом с его спальней в императорской резиденции. Одна стена была увешана свитками и кодексами; вдоль другой стояли сосуды, содержащие множество редкостей, которые волшебник мог счесть полезными в занятиях своим ремеслом. Стол, занимавший большую часть пола в маленькой комнате, выглядел так, словно пережил несколько войн и, возможно, одно или два восстания; колдовство могло плохо сказаться на мебели.

"Морская вода", - пробормотал он себе под нос. "Морская вода". Маниакес огляделся. Он не увидел ничего, соответствующего этому описанию. "Должен ли я приказать слуге сбегать с ведром в маленькую гавань в квартале дворца, достопочтенный сэр?"

"Что? О". Альвинос Багдасарес рассмеялся. "Нет, ваше величество, в этом нет необходимости. Я думал вслух. У нас есть пресная вода, и у меня здесь... - Он вытащил закупоренный кувшин из ниши на стене. "... морская соль, которая при смешивании с этой пресной водой дает превосходное подобие моря. А в чем заключается дело магии, если не в подобиях?"

Поскольку Маниакес не притворялся магом, он позволил Багдасаресу поступать так, как считал нужным. Он обнаружил, что это хороший рецепт успешного управления любого рода: выберите кого-нибудь, кто знает, что он делает - и выбор подходящего человека тоже был немалой частью искусства, - затем отойдите в сторону и позвольте ему это сделать.

Беззвучно напевая, Багдасарес смешал порцию искусственной морской воды, затем, молясь при этом, налил немного в низкую широкую серебряную чашу, стоявшую на обшарпанном столе. Затем он острым ножом с золотой рукоятью отрезал от дубовой доски несколько щепок в форме лодки. Ветки и куски ткани придали им подобие такелажа. "Мы говорим о море моряков, - объяснил он Маниакесу, - и поэтому корабли должны быть изображены как парусные, даже если в буквальном смысле они также используют весла".

"Однако ты узнаешь то, что мне нужно знать", - ответил Автократор.

"Да, да". Багдасарес забыл о нем в продолжающейся интенсивной концентрации, которая потребовалась бы ему для самого заклинания. Он молился, сначала по-видессиански, а затем на языке васпураканцев, Васпуру Перворожденному, первому человеку, которого когда-либо создал Фос. На слух видессианина, убежденного в ортодоксальности, это было бы еретично. Маниакеса в данный момент больше волновали результаты. В ходе его проблем с храмами его забота о тонкостях ортодоксальности иссякла.