Видящая

– Возможно. Я могу освободить тебя ото всех обязанностей взамен на одну услугу.

Племянник императора побледнел и, сглотнув, уточнил:

– Что же надо сделать, чтобы получить подобное бесценное право полностью распоряжаться собственной жизнью?

Уголки губ его величества дрогнули в понимающей усмешке.

– Взять на себя вину за организацию заговора против меня. А потом умереть. – Услышав это, Риан сначала позеленел, а потом побагровел и уставился на Арена с возмущением. – Не спеши с отказом. Умирать придется не по-настоящему, только на бумаге. Если ты согласишься, завтра его высочество Адриан погибнет во время пожара в Императорском театре. После будет официально объявлено, что именно он возглавил заговор после смерти отца. Взамен ты получишь новые документы, новое имя и право распоряжаться собой. Родовая магия будет заблокирована, иначе ты можешь ненароком выдать себя.

Гектор внимательно следил за лицом Риана: на нем застыло полнейшее ошеломление. Глаза были вытаращены, рот приоткрылся, и оттуда вырвался какой-то странный свистящий звук.

– С-с-с, п-п-ф-ф…

– Что? – вежливо переспросил император, и не подумав засмеяться.

Принц кашлянул.

– Я говорю: зачем это тебе, дядя Арен? Только можно мне услышать правду? Пожалуйста. В конце концов, речь идет о том, чтобы запятнать мое имя преступлением, которого я не совершал. Я хочу знать, ради чего это хотя бы затевается.

Гектор поморщился. Он понимал, что крайне нежелательно посвящать в детали еще и Риана, но не мог не признать справедливости его требования. Император просил о слишком большой услуге, чтобы можно было оставить принца в неведении.

– Не ради чего, а ради кого. Ради Анны.

Выражение лица Риана вновь изменилось. Сначала на нем отразилось непонимание, затем – почти священный ужас.

– Дядя Вольф?! – Император кивнул, и Риан как-то странно булькнул, словно поперхнувшись собственной слюной, а затем простонал: – Это ее убьет…

– Да. – Арен на мгновение опустил глаза, но Гектор успел заметить, сколько печали в них плескалось. – Пусть он лучше будет героически погибшим, чем предателем.

Лицо принца исказилось, как от боли. Он наклонился, закрыл его руками и, потерев ладонями щеки и глаза, тихо произнес:

– Я согласен. Так лучше. – И еще тише: – Лучше, чтобы предателем был я.

Император вздохнул, перевел тяжелый взгляд на Гектора и приказал:

– Выйди.

Дайд кивнул, встал с дивана и быстрым шагом направился к выходу. Перед тем как шагнуть за порог, он оглянулся и увидел, как Арен опускается перед Рианом на корточки и ласково проводит ладонью по его склоненной голове.

Тайра не знала, сколько прошло времени, да и времени здесь не было. Она не ощущала смены дня и ночи, не уставала, не хотела есть или спать, и все было бы хорошо, если бы она не чувствовала себя так, словно растворяется в той сущности, что ее держала.

Тайра не желала погружаться в чужие воспоминания, но они проносились перед глазами и без ее желания. Меньше всего на свете она хотела испытывать чувства, принадлежащие не ей, но они проникали в нее сами, как вода проникает в почву, напитывали… и отравляли. Потому что сами были отравлены.

Она видела маленького мальчика со славными карими глазами и серьезной улыбкой, который с любопытством вертел в пухленьких руках красивую золотую корону с рубинами. А тот, кто смотрел на него, задыхался от обиды и непонимания. Как же так? Почему он? Он же – младший!

Она видела того же мальчика, чуть повзрослевшего, посреди коридора, ощущала бешеный гнев, наблюдала за огненными плетьми, что хлестали по стенам, едва не раня людей, которые пытались разбежаться в разные стороны, и слышала спокойный детский голос. «Успокойся, братец Аарон!» – говорил мальчик, шагая вперед, и ловкими движениями рук связывал огненные плети, заставляя их сжигать самих себя, а не окружающее пространство. А в сердце плескалась ненависть… Ненависть и страх. Он же младше, младше на целых пятнадцать лет, и уже в восемь так обращается с родовыми заклинаниями, словно не понимает, как это сложно. Словно сам состоит из огня. И ничего, совсем ничего не боится!

Мальчик стал старше. Тайра теперь видела его сидящим за столом в окружении книг и тетрадей. «Что вы будете делать, если Венец достанется вам, Арен?» – раздался чей-то кокетливый голос, и мальчик поднял голову, улыбнулся снисходительно. «Не достанется», – сказал и потерял интерес к говорившему, а Тайра задыхалась от злости, вспоминая пухленькие ручки на поверхности родового артефакта. Уничтожить! Убить! Чтобы никогда ему не досталось то, что принадлежит старшему.