Вифлеем

Она прикасается к коже:

– Не беспокойся, Кит. Я знаю, как ты себя чувствуешь. Я знаю, как все себя чувствуют. Мы так устали плыть против течения…

Я вижу ее, она ликует.

– Тебе нужно отсюда уйти, – говорю я, пытаясь перекричать ее радость. – Тебе лучше переехать на кампус. Я тебя поддержу, пока тебе не станет лучше…

– Тс-с-с, – она прикладывает палец к моим губам, ведет меня по коридору, – я справлюсь, Кит. И ты справишься. Поверь мне. Это все только к лучшему.

Она протягивает руку и открывает дверь.

– Я люблю тебя, – впопыхах произношу я.

Она улыбается, словно понимает.

– Прощай, Кит.

Потом отворачивается и уходит в комнату. Оттуда, где я стою, видна часть гостиной. Дженет снова смотрит в окно. Пламя пожаров окрашивает ее лицо, она становится похожей на мученицу. По-прежнему улыбается. Проходит пять минут. Десять. Кажется, Дженет даже не понимает, что я все еще тут, возможно, она обо мне уже забыла.

Когда я собираюсь уходить, она начинает говорить. Я оборачиваюсь, но ее взгляд все еще прикован к каким-то руинам за стеклом, а слова предназначены не мне:

– …и что за чудище…

Кажется, она говорит именно это, но потом начинает шептать, и мне уже ничего не слышно.

* * *

Когда новости доходят до кафедры, я пытаюсь, безуспешно, держаться подальше от других. Они не знают никого из ее близких, поэтому начинают изливать все свое сочувствие на меня. Кажется, Дженет многим нравилась. Я об этом не знал. Коллеги и соперники похлопывают меня на спине, как будто мы с Дженет были любовниками. «Иногда такое случается», – говорят они, словно делятся каким-то глубоким озарением. Это не твоя вина. Я терплю их соболезнования так долго, как могу, а потом говорю, что хочу побыть один. Это, по их мнению, понять можно; и теперь костяшки жжет после внезапного столкновения плоти и стекла, теперь я свободен. Я ныряю в микроскоп и бегу, бегу, погружаясь все глубже и глубже в реальный мир.

Я всегда был лучше других. Проводил тут, внизу, так много времени, прижавшись носом к квантовому интерфейсу, принимая неопределенность, которая большинство людей свела бы с ума. Но мне здесь некомфортно. Никогда не было комфортно. Я просто слишком сильно боюсь мира снаружи.

Там, за окнами, все происходит окончательно, ничего не изменить. Дженет умерла, и это навсегда. Я больше никогда ее не увижу. Здесь, внизу, такого случиться не может. Здесь возможно все. Дженет и жива, и мертва; я помог ей и не помог; у родителей появляются дети, монстры и не появляется никого. Всё, что может быть - существует. Внизу я, оседлав волну вероятностей, вижу нескончаемое поле возможностей, где любое решение обратимо. И так будет всегда.

Надо только не открывать глаза.