Вик (ЛП)

Моя улыбка была ничем иным, как механическим растяжением губ. Нет тепла. Без эмоций.

— Увидимся на работе.

Но в том случае, если я бы могла этому помешать.

Я нигде не была в безопасности. Куда бы я ни повернулась или где бы ни попыталась спрятаться, она была там. Я зашла в свой гардероб, и она уставилась на меня в зеркало. Если я бежала вниз по лестнице, она ждала меня там, блокируя входную дверь. Я попросила ее уйти. Умоляла ее оставить меня в покое. Но ничего не помогало. И теперь, когда я сидела и рыдала, прижавшись спиной к пустому углу моей комнаты, зная, что она не сможет подкрасться ко мне сзади, я не сводила мутного взгляда с нее, пока она сидела и улыбалась мне. Но начался распад.

Ее лицо уже не было таким красивым, как раньше. Глаза помутнели, в них образовалась белая дымка. Цвет ее плоти теперь был голубовато-серым. Клочья волос выпали.

И все же она улыбнулась.

Рваная дыра на щеке обнажала гниющие зубы.

И все же она улыбнулась.

Я рыдала, раскачивалась и умоляла о пощаде.

Ее улыбка осталась неизменной, само воплощение зла.

— Почему ты так со мной поступаешь? — Мой дрожащий шепот казался громким в темноте. — Я была твоей любимицей.

Голос матери стал немного глубже, приобретая за собой неземное эхо.

— Я здесь, потому что ты скучала по мне, дорогая.

Я быстро покачала головой, закрыв глаза, повторяя снова и снова:

— Я не скучаю по тебе. Я не скучаю по тебе. Я не скучаю по тебе. Я больше не скучаю по тебе.

Время, казалось, работало по-другому, когда она насмехалась надо мной. Я не была уверена, который сейчас час, только было темно, когда я услышала, как моя входная дверь открылась, а затем закрылась. Мои глаза метнулись к открытой двери моей спальни, и взгляд матери отражал мой собственный.

В дверном проеме замаячила тень, и я погрузилась в себя, мое дыхание стало прерывистым.

А если бы их было больше?

Тень начала двигаться, приблизилась, и мое дыхание сбилось, когда она встала прямо передо мной, затем присела.

Но потом я услышал его, и мягкость в его явно озабоченном тоне была большим, чем я могла вынести.

— Я позвонил. Ты не ответила. Я написал. Ты не ответила. Я беспокоился. — Я не могла сфокусировать взгляд, но знала, что Вик рассматривает мой жалкий вид. — Господи, детка. — Затем его рука поднялась, чтобы обхватить мою щеку. — Что она с тобой делает?

Она мучает меня.

Одним быстрым движением он поднял меня на руки, и когда он поднес меня к кровати, ближе к лежавшему там гниющему трупу, мое дыхание сбилось, и я испустила испуганное:

— Не туда!

Я поерзала в его объятиях, дрожа сильнее, чем когда-либо прежде, и вцепилась в него сжатыми в кулаки руками, отказываясь отпускать его плечи. Я уткнулась лицом в его шею и прошептала:

— Не туда. Не туда. Не туда.

Руки Вика были опорой безопасности, и он не позволил бы ничему плохому коснуться меня.

— Хорошо. Не туда. Понял тебя. Ты пойдешь со мной. — Он прижал меня на мгновение, думая о том, куда идти дальше, и когда он начал двигаться, я немного расслабилась, зная, что он меня не отпустит. Но когда он убрал одну руку, вокруг нас зажегся свет, и он перестал двигаться.

Он долго не шевелился, и когда я подняла слезящийся взгляд и увидела, что его застывшее тело наблюдает за разрушением моей ванной, все, что я могла сделать, это посмотреть на него и прошептать с сожалением:

— Это был несчастный случай.

Челюсть Вика дернулась, но, когда его глаза встретились с моими, в них было какое-то понимание.

— Все в порядке. Это не так уж плохо. Я могу это исправить.

Он с тревогой вздохнул и посадил меня на туалетный столик, но я обвила Вика руками. Я не могла отпустить, боясь того, что может случиться, если я это сделаю. Мягко, но твердо он убрал мои руки от себя, но я вцепилась в его предплечья жесткими пальцами, впиваясь в его плоть.

— Эй, — сказал он, приседая так, чтобы его глаза встретились с моими. — Я никуда не уйду. — Уверенность в его тоне заставила меня кивнуть, но слез потекло еще больше, когда он убрал мои пальцы со своих рук. Вик крепко сжал мои ладони в своих. — Позволь мне убрать это, а потом мы вымоем тебя, хорошо?

Я кивнула еще раз, но мое зрение затуманилось, и все, что я видела, был свет, исходящий от отражающей поверхности хромированной дверной рамы душа.

Вик работал над тем, чтобы сложить осколки в одну стопку. Он бросил все это в душ, и я вздрогнула со своего места на туалетном столике. Мой разум был в беспорядке. Я даже не была уверена, что это происходит, пока он не присел, чтобы коснуться точки на полу, потом еще одной, а когда он повернулся, чтобы посмотреть на меня, то осторожно спросил:

— Детка, ты ходила через это?

Мой голос звучал хрипло.

— Не могу вспомнить.

А потом он был прямо там, поднимая одну ногу, затем другую, осматривая рваную кожу на моей пятке.

— Когда это произошло?

Было ощущение, что я застряла в вакууме. Его голос звучал так далеко.

— Несколько дней назад.

— И ты мне не позвонила?

Вик разозлился на меня? Он звучал сердитым.

Мой голос был слабым.

— Я думала, что потеряла эту привилегию.