Вик (ЛП)

Я была порядочным человеком. Я не склонялась ни к чему, ни к хорошему, ни к плохому, но я занималась своим делом, когда это было необходимо, и вмешивалась только тогда, когда это требовалось. Всегда не жалела улыбки для детей и пожилых людей. Я хорошо ела. Не пила лишнего. Не прикасалась к наркотикам с тех пор, как мне исполнилось двадцать лет. Да, у меня были отношения, но я была верной, доброй и щедрой по отношению к самым близким мне людям. Воспитанная православной, я больше не придерживалась какой-либо конкретной религии, никогда не завидовала и не высмеивала кого-либо за их убеждения. Я пожертвовала одежду и деньги на благотворительность, спонсировала ребенка в стране третьего мира и пыталась внести свой вклад, чтобы быть добрее к окружающей среде.

Конечно, я могла бы быть добрее к людям, но встречали ли вы кого-нибудь?

Они отстой.

Если бы я могла завернуть свою жизнь в аккуратный маленький бантик, я не была бы плохим человеком, я не совершила никаких серьезных ошибок, и моя семья любила бы меня.

Итак, почему жизнь настаивала на том, чтобы быть бешеной сукой для меня?

Моя кровь кипела, когда я кипела внутри, мое лицо было картиной спокойствия. Музыка гремела, и я бросила взгляд на сцену, где Бриллиантовая дюжина «Сердцеедок» танцевала в своих маленьких сексуальных нарядах. Аника проскользнула мимо меня, потянулась за бутылкой Patron Gran Platinum и без усилий налила шоты. Сегодня она была одета как распутная Красная Шапочка. Наша новая барная стерва, Франческа, двигалась вокруг нас в безупречном танце, выполняя заказы на ходу. Костюм наездницы, который она носила, был настолько крошечным, что изгиб ее задницы обнажался каждый раз, когда она тянулась за бутылками с ликером на верхней полке.

Я знала, что у некоторых женщин были проблемы с тем, как мы были одеты, но я считала, что это угнетает только тогда, когда вы чувствуете себя угнетенными, а ни одна из девушек здесь этого не делала. На самом деле, большинство из нас чувствовало себя вдохновленным тем фактом, что мы могли заставить мужчину сделать практически все, что бы мы ни попросили, просто сверкнув сантиметром кожи.

Как хорошо смазанная машина, мы работали безотказно, и у нас все получалось.

Это был вечер пятницы, и мы были открыты до 2 часов ночи. Было больше народу, чем обычно, но это было неплохо. Одни только наши чаевые стоили бы лишнего захвата за задницу.

Волнение во мне немного уменьшилось, но, зная то, что я знала сейчас, я поняла, что Вик не залезет в мою постель этой ночью. Ему придется работать до рассвета, и это вызвало во мне легкую тревогу, с которой мне просто нужно было разобраться самостоятельно. Я не могла быть защищена его объятиями вечно.

Стойка бара поднялась, и Берди, управляющая баром, проскользнула внутрь, принимая заказ без паузы. Ее смуглая кожа мерцала в темноте, скулы загорались при каждой вспышке на сцене. Ее глаза метнулись туда, куда было направлено мое зрение. Она налила пару порций виски, взяла у покупателя деньги, а затем закричала сквозь музыку:

— Притормози, девочка.

Мои зубы были плотно сжаты, и мой глаз дергался.

Я пыталась, но это было тяжело.

Как будто он чувствовал, как я, нахмурив брови, прожигаю дыры в черепе женщины, сидевшей рядом с ним, откровенно смеявшейся и касавшейся его предплечья, и он изогнул свое тело, его взгляд остановился прямо на мне. В тот момент, когда его глаза встретились с моими, я опустила свои, но это не имело значения. Я была уверена, что он меня видел.

И, да. Может быть, сегодняшний вечер не был бы таким отстойным, если бы Фаун, одна из новейших членов семьи «Сердцеедок», не остановилась у бара со своим подносом, с возбужденным выражением лица и невинно-счастливым:

— Разве Вик не самый сладенький?

За барной стойкой на нее устремились четыре пары глаз, и интенсивность наших совпадающих взглядов, должно быть, оказала влияние, потому что совершенно неожиданно улыбка Фаун исчезла.

Так вот, Франческа была с нами всего пару месяцев. Она была громкой и самоуверенной, но было в ней что-то, что нашло отклик во мне. Ей не потребовалось много времени, чтобы догадаться, что у нас с Виком непростая история. Итак, когда она прямо спросила, есть ли Вик в меню, сердитый взгляд, который я одарила ее в ответ, был всем, что ей нужно было, чтобы поднять руки в умиротворяющем жесте вместе с бормотанием: «Понятно. Запрещено».

Ага. Чесси была умной женщиной.

Фаун, к сожалению, была так же наивна, как и они. Она все еще носила улыбку женщины, которой еще не разбили сердце. В ней все еще была невинность, которая еще не была разрушена. И что хуже всего, у нее был милый носик-пуговка, и одета она была, как сексуальная маленькая лань.

Этот маленький нос вздернулся, когда она ласково прищурилась.

— Ой. Есть ли здесь политика запрета на братание?

О Господи. Она была сладкой Бэмби.

— Что-то вроде того, — предложила я.

Затем Чесси добавила:

— Послушай, дорогая. Ты не гадишь там, где ешь. Найди парня вне работы и трахай его, пока не пойдет кровь из ушей, но держи свое рабочее место чистым.