Вика

Нога резко легла на тормоз. Завизжали покрышки, Андрея бросило на руль. Автомобиль замер в клубах пыли. Выдохнув, он сел как прежде, касаясь затылком подголовника.

Дальше по улице жил Фикус.

Андрей сощурил глаза и пожалел, что друга нет рядом. «Нахрена я сюда приперся? – думал он. – Пора ехать домой – к жене и сыну. Разобраться, наконец, с работой. Делать что-нибудь в конце концов!». Даже Илья в положении гораздо худшем принял решение. Трудное, неприятное, но верное. «Надо разворачиваться и ехать домой», – он положил ладони на руль, нога поглаживала педаль газа. Но вместо разворота машина медленно покатилась вперед.

Протянув метров пятьсот, Андрей съехал на узкую обочину.

И вроде жив и здоров,

И вроде жить не тужить.

Так откуда взялась печаль? –

тянул Цой последние строки. Его многомерный голос оборвался, и Андрей заглушил мотор. Слева блестел крышей дом Ильи.

Вышел из машины. За ветвями черешни разглядел окна второго этажа. Два темных квадрата.

Он всегда приезжал к нему в сумерках – как и сейчас.

Легкий ветер принес запах сухой травы и пыли. Послышался лай соседского пса. Пространство казалось мутным, а свет уходящего солнца – густым и серым.

Много четких, людских следов покрывали землю перед стальными воротами и калиткой. Хромированная кнопка звонка излучала слабый блеск.

Андрею захотелось выпить. Сесть напротив Ильи, погрузившись в мягкое кресло, и ввалить в горло стопку теплого, горючего коньяка. Закурить и налить снова. Обсудить прошлое, помолчать и влить очередную порцию.

Иногда они ловили себя на мысли, что рассуждают как измотанные старики. Вспоминая кривые остовы прошлого, не замечая впереди ничего, кроме солнца, умирающего за горизонтом, и бледных, сжимающихся лучей.

Настроение Ильи передавалось Андрею. Имея сына, он тащил прошлое, часто вспоминал отца и его последние дни. Где-то глубоко он еще был одиноким сыном своего умершего отца.

«Вы кончились, парни, – твердил голос внутри, – впереди лишь сумерки уходящие во мрак».

Андрей сплюнул, поднимая облачко пыли. «Пора уезжать и больше не возвращаться. Заводить новых друзей и забывать старых». Он вернулся к машине, бросая короткий взгляд на окна.

Моргнул желтый свет в окне справа. Сердце дернулось. За тюлем выросла тучная фигура и тут же провалилась вниз, исчезая за линией подоконника. Следом в проеме закачался высокий горбатый силуэт. Он двигался то вправо, то влево, всплескивая руками. Резко остановившись, человек подскочил к окну и быстро задернул шторы.

«Не может быть». Андрей полез в машину за телефоном.

«Либо воры, либо этот лось никуда не уезжал».

Он задумался. Звонить в полицию рано. Вынув ключи зажигания, он захлопнул дверь.

Под крышей веранды Илья говорил убедительно, но все получилось уж слишком просто.

Сердцов засунул ключи в карман и направился к двери. Долго глядел на затертую, плоскую кнопку, сложив губы трубочкой. Дернул ручку – закрыто. Затем сделал шаг назад и осмотрел забор – метра два высотой, с кирпичными колоннами и фундаментом, с облицовкой из речного камня.

Андрей закатал рукава офисной рубашки и огляделся – никого. Прижав левую ногу к забору, он оперся и схватился за верхний край. Оттолкнулся, подтягиваясь на руках. Мышцы напряглись, он задержал дыхание, закидывая правый локоть на край листа. Морщась, перевел вес на него и закинул второй. Подтянулся. Прижавшись к горячему металлу перекинул ногу, выплевывая воздух из легких. Еще усилие, и, выпрямив спину, оседлал забор.

Брюки стянулись мелкими складками, давя в паху. На боку правой туфли белела царапина. Андрей выругался.

На другой стороне переплелись густые заросли амброзии. Зеленые, резные листья покрывал толстый слой пыли.

«Какого хрена я делаю?»

Набрав в грудь воздуха, оттолкнулся и полетел вниз, сминая вонючие кусты

Жилистые сорняки смягчили падение, обсыпая его пылью. Глотая серое облако, он завалился вперед.

– Твою мать, – хрипло протянул он, поднимаясь на ноги.

Кусты высились до груди, и чтобы выбраться на каменную дорожку справа, пришлось вытоптать себе тропинку, прибивая стебли ногой.

Вынырнув он отряхнулся и медленно двинулся вперед, огибая дом, пройдя несколько шагов, заметил яркую, прерывистую дорожку крови.

Шея и руки зачесались. Осторожно следуя вдоль кровавой ленточки, подошел ко входу.

Дверь была открыта наполовину, подпертая куском битого кирпича. Медленный сквозняк тянул из дома резкий запах, похожий на спирт. Внутри переливалась тишина.