Вихри Мраморной арки

— Ты не отсюда! — сердито заявила Роза. — Я уехала в Канаду, к бабушке! — Глаза ее расширились. Она сама не знала этого, пока не произнесла вслух. — Я тебя даже не знала… Мы жили в Калифорнии, а ты работал в бакалейном… — Воспоминания вдруг хлынули потоком. — Ты не отсюда…

— Быть может, все это Сон, Роза.

Она сердито подняла голову, грудь вздымалась от потрясения.

— Что?

— Говорю же, тебе это, может быть, просто снится. — Он положил локти на стол и пригнулся к ней. — Тебе всегда снились самые невероятные сны, Роза-мимоза.

Она покачала головой.

— Не такие. Мои сны были не такие! Мне всегда снилось только хорошее…

Память возвращалась, все быстрее, быстрее… покалывание в боку, в том месте, где по бело-розовой книге положено быть яичникам. Она испугалась, что не добежит до комнаты. Вскочила, комкая белую скатерть.

— Они были не такие…

Спотыкаясь, она стала пробираться к себе сквозь беспорядочную толчею.

— Да, кстати, Роза! — окликнул ее Рон. Она остановилась, уже схватившись за ручку своей двери, уже почти вспомнив. — Тебе все еще холодно.

— Что? — растерянно спросила она.

— Все еще холодно. Хотя становится теплее.

Она хотела спросить, о чем он, но воспоминания нахлынули, затопили. Роза захлопнула дверь изнутри и, задыхаясь, на ощупь отыскала кровать.

Всей семье снились кошмары. По утрам, за завтраком, у всех троих бывали осунувшиеся от усталости лица, чернота под глазами. Им еще не доставили кухонные шторы со свинцовой пропиткой, поэтому завтракать приходилось в гостиной — здесь можно было опустить жалюзи. Мама с папой сидели на голубом диванчике, упираясь коленками в накрытый к завтраку журнальный столик. Роза с братом сидели на полу.

Мама уставилась в плотные шторы.

— Мне снилось, что во мне множество отверстий: крошечные дырочки повсюду, как в мелком кружеве…

— Что ты, Эвелин! — пробормотал папа. Брат сказал:

— Мне снилось, что в доме пожар, а потом приехали пожарные машины, все потушили… но сами загорелись, и пожарники тоже, и деревья, и…

— Хватит, доедай лучше, — оборвал его папа и мягко добавил, обращаясь к жене: — Сквозь нас все время проходят нейтрино. Прямо насквозь, по всей Земле. Они совершенно безопасны. Никаких дырочек не пробивают. Это не страшно, Эвелин. Не думай о нейтрино, они не принесут вреда.

— Роза, помнишь, у тебя раньше было кружевное платье? — спросила мама, не отрывая взгляда от штор. — Желтое такое… Много-много маленьких отверстий, дырочек.

— Можно встать из-за стола? — Брат сжимал в руках книгу с фотографией солнца на обложке.

Папа кивнул, и брат пошел прочь, читая на ходу.

— Надень кепку! — отчаянно вскрикнула мама, провожая сына взглядом, а потом повернулась и посмотрела на Розу покрасневшими глазами. — Тебе ведь тоже снились кошмары, правда, Роза?

Роза покачала головой, уставившись в тарелку с хлопьями. За завтраком она разглядывала запретное солнце сквозь щель в жалюзи. Полоски жалюзи чуть разошлись, и на тарелку к Розе прыгнул маленький солнечный зайчик. Они с мамой обе уставились на него. Роза прикрыла пятно света рукой.

— Тебе снились хорошие сны, Роза, или ты не помнишь? — мамин голос звучал почти обвиняющее.

— Помню! — ответила Роза, рассматривая солнечное пятно на руке. Ей снился медведь. Огромный золотой медведь со сверкающей шерстью. Роза играла с медведем в мячик. Обеими руками держала сине-зеленый мяч. Медведь лениво потянулся золотой лапой и выбил мяч из рук Розы. В жизни она не видала ничего прекрасней этого мягкого, плавного взмаха гигантской лапы. Вспоминая, Роза улыбнулась сама себе.

— Расскажи, что тебе снилось, Роза! — попросила мама.

— Ладно, — буркнула Роза. — Мне снился большой желтый медведь, который бросал синий мячик.

Мама моргнула.

— Бросил нас всех в никуда! — выкрикнула Роза и бросилась из темной гостиной на яркое утреннее солнце.

— Надень шляпу! — воскликнула мама, почти срываясь на визг.

Роза долго стояла у двери и наблюдала. Он разговаривал с бабушкой. Та отложила в сторону сантиметр — желтый, с угольно-черными делениями — и с улыбкой кивала. После долгого-долгого разговора он ласково потрепал ее по руке.

Бабушка медленно встала и отошла к окну — к выцветшим красным шторам, за которыми шел снег. Так она стояла и смотрела — не на шторы, а наружу, на снег, — с мягкой и спокойной улыбкой на лице.

Роза хмуро протиснулась сквозь толпу в кухне и уселась напротив Рона. Он по-прежнему держал руки на красной клеенке стола. Роза тоже оперлась руками о стол, почти касаясь его. Она беспомощно развела ладони.

— Ведь это не сон, да? — спросила она. Он едва касался ее пальцами.

— С чего ты решила, будто я знаю? Я же не отсюда, помнишь? Я же работаю в бакалейном, ты сама сказала!

— Ты все знаешь, — просто ответила она.

— Не все.

Какая сокрушающая ложь… Вытянутые руки задрожали, она ухватилась за металлическую столешницу, силясь встать.

— Все теплее и теплее, Роза-мимоза, — протянул он. Она не успела добежать до комнаты, беспомощно осела у двери, глядя, как бабушка снимает мерки, пишет и роняет вокруг листочки бумаги. И вспоминала.

* * *