Вихри на перекрёстках

С таким намерением Данилов и подъехал к делянке, где работали пленные и крестьяне под охраной двух автоматчиков. Часовые немного побаиваются переводчика и не запрещают ему разговаривать с пленными: как-никак, приближенный генерала. Увидев Данилова, оба вытянулись, старший доложил, чем занимается рабочая сила. Крестьяне тоже распрямили спины, будто по команде «смирно», удивляясь, что немцы так выслуживаются перед русским. А пленные к этому уже привыкли, они продолжали обрубать сучья с поваленных сосен.

— Ну, как, хлопцы, — обратился к ним Данилов, — вас партизанская мина не задела?

— А хотя бы и задела, так что? — безразлично ответил один из пленных, по фигуре которого можно было судить, что этот высохший как щепка человек когда-то был здоровым и сильным. Но лезвие топора и теперь глубоко въедалось в древесину от его ударов.

У Данилова еще раньше появлялась мысль поговорить с этим пленным по душам. Но он все откладывал разговор. А сегодня самое время. Как же его отозвать? Данилов подошел к пленному:

— Ваша фамилия Синицын?

— Да.

— Идемте, я покажу несколько дубков, которые надо спилить на подпорки.

Синицын воткнул лезвие топора в сосну, бросил вопросительный взгляд на товарищей. Те сделали вид, что ничего не заметили.

Переводчик быстрым шагом пошел вперед, так что пленный едва успевал за ним, с трудом переставляя ноги в башмаках на негнущихся деревянных подошвах. Метров через двести оба остановились.

— Вот что, товарищ, — заговорил Данилов, — я установил, наконец, связь с партизанами и сегодня ночью ухожу к ним. Только не бойся, я не беру тебя, как говорится, на бога.

— А я уже ничего не боюсь, — ответил Синицын.

— Это хорошо. Но я хочу, чтобы ты поговорил со своими ребятами. Могли бы уйти вместе.

— Думаю, все хотят вырваться из плена, это не секрет даже для самого Гитлера. Но если ты собираешься таким манером нас «купить», это подло. Как же практически уйти?

— Садись, расскажу.

Недолго сидели они на толстых корнях возле старого пня. Данилов говорил вполголоса — быстро, конкретно и ясно. Посидели бы больше, если б не старая сорока, надоедливо стрекотавшая совсем рядом. Данилов не выдержал, достал пистолет и выстрелил. Только после этого лесная сплетница поспешила исчезнуть.

— Пойдем, — поднялся Синицын. — Еще подумают, что вы меня убили.

— Пожалуй, пора возвращаться. Значит, все ясно? Говори с хлопцами осторожно и убедительно, чтобы ни у кого не закралось сомнение, не «купили» ли тебя. Да, чуть не забыл: сообщи работающим с вами крестьянам, чтобы вся трудоспособная молодежь в ближайшие два дня ушла из деревни. Будет облава, и кого схватят, отправят в Германию. Сам лучше не говори, пускай это сделает кто-нибудь из ваших. Мол, немецкий шофер проболтался.

— Хорошо, будем считать, что договорились.

— Жду вас, — и переводчик направился на дорогу к мотоциклу.

Вскоре по лесу разнесся пронзительный треск мотора. Данилов спешил. Нужно еще незаметно забежать к Татьяне Николаевне и рассказать о намерении немцев. Она хотя бы родственников предупредит…

На душе у Данилова было тревожно и одновременно радостно. Хотелось петь, и, может быть, он и запел бы, но немецкий порядок наложил свой отпечаток и на переводчика. Он сжал зубы и посерьезнел. Теперь ему не страшны, как бывало раньше, ни этот лес, ни партизаны, Еще немного, и он породнится и с белорусским лесом, и отважными его хозяевами…

Перед глазами Данилова в просвете дороги мелькнули поле и несколько крайних изб Слободы. «Только бы не появилась у кого-нибудь идея усилить охрану штаба после сегодняшней вылазки партизан», — с тревогой подумал он.

Нет, генерал не пойдет на это, ему не позволит честь старого германского офицера. Но есть служаки, которые до сих пор не доверяют переводчику, все приглядываются к нему.

Мотоцикл остановился на пригорке возле светлого красивого дома, где располагалась столовая. Данилов опоздал к обеду и, когда вошел, увидел за столом только двух знакомых офицеров, издали поздоровался с ними. Немцы кивнули в ответ, и один из них с улыбкой сказал:

— Вот кто не боится партизан, в одиночку летает по лесу.

— А где вы видели партизан?

— Они же сегодня нашу дивизию пощекотали. Разве не слышал?

— Не только слышал, но и видел раненого шофера. Солдаты определили по следам, что прошли двое. Но партизаны ли это? И нам ли такой силы бояться?

— Сила или нет, а могут мину у порога поставить — и капут. Не все ли равно, от чего погибнуть — от русских «катюш» или от самодельной партизанской мины? Говорят, шофер успел заметить деревянный ящик, но не сумел остановить машину. Очевидно, лесные бандиты не успели замаскировать мину и были где-то поблизости.

— Бросьте вы, некого бояться, — сел переводчик к столу.

— Не скажите, — покачал головой второй немец. — Обидно погибнуть в глубоком тылу.

Данилов промолчал, подумав про себя: «Выйти бы сегодня живым, так вместе с партизанами вернулся бы сюда».

Быстро покончив с обедом, он загнал мотоцикл во двор и отправился к Татьяне Николаевне.