Вихри враждебные веют над нами…

                  Более того, я сам прекрасно знаю советскую правоохранительную систему. Лично я сам находился под «колпаком» следователя 3 года. 3 месяца просидел на скамье подсудимых в Самаркандском областном суде. Обвинителем был помощник прокурора республики Кадыров, а не какой-то следак, перед которым у Солженицына язык немел. И предъявили  лично мне  обвинение, как впоследствии мне рассказал  следователь по особо важным делам республиканской прокуратуры Мирсабиров, по указанию второго секретарь ЦК КП Узбекистана Ломоносова. Но ведь я не оказался за решеткой, а возраст мой был, когда был оглашен приговор,  такой же, как и у Солженицына. Я сопротивлялся, доказывал, доходило до тог, что прокурор орал на меня в процессе суда, на котором присутствовало много народу, так как процесс был громкий – 12 человек (руководителей) находилось на скамейке, а «паровоз» (Сулейманов Надыр) проходил по ст. 119 прим. УК УзССР (до вышки, или исключительная мера). «Фирма веников не вяжет» – это от нас.. Была и статья в газете – «Операция веник». И не одну КПЗ я «освоил» по молодости, эх! – молодость.

                  Как я подчеркивал, меня не посадили (у меня были и общественные защитники), и, тем не менее, при тех обстоятельствах, меня из партии не исключили. А при назначении на должность Заместитель Председателя Правления Госбанка СССР Трифонов Григорий Андреевич, с иронией и сожалением отметил это обстоятельство, но в должности утвердили.

                  Случилась и анекдотическая ситуация. Пишу о ней чтобы поняли, какова была судебная система в СССР. Так, во время суда, кем-то было установлено, что один из руководителей торговой организации оказался депутатом кишлачного Совета. (Члена КПСС можно судить, но не депутата любого уровня). Процесс остановили и долго не могли начать, так как кишлачники (а они все его родственники и соседи) отказывали снять с него депутатские полномочия. Только получив полные гарантии, что его не посадят, жители кишлака приняли решение. И процесс возобновился.

                  Следует понять, что везде, как и в жизни, так и в правоохранительной системе, лагерной судьбы людей вершат люди. Если руководитель порядочный человек, то и все его окружение будет жить в таком же состоянии. А если он – исключительная личность, то и будет вести себя исключительно ради себя, карьеры, а то, просто из-за своих изуверских наклонностей. И пособниками, поощрителями этих изуверов являются такие «светочи правды», «исключительные личности», как Солженицын. Вот его диалог с майором НКВД описанный им: «Чтобы немного придать моменту значительность, я спросил его с трагизмом: –   Но ведь это ужасно! Восемь лет! За что? И сам услышал, что слова мои звучат фальшиво: ужасного не ощущал ни я, ни он.  Вот тут, –  еще раз показал мне майор, где расписаться. Я расписался. Я просто не находил – что б еще сделать? – Но тогда разрешите, я напишу здесь у вас обжалование. Ведь приговор несправедлив. – В установленном порядке, – механически подкивнул мне майор, кладя мою бумажку в левую стопку. – Пройдите! – приказал мне надзиратель. И я прошел».

                  А прошел, аж с самой до заграницы, с фигой в кармане и злобой на весь советский народ. И смело показал ее на Западе. И злобу выместил в своих писаниях.  Но вот интересная деталь первопроходцем в борьбе со сталинизмом был Хрущев. А из писательской среды, как мы выше отмечали, действительно замечательная женщина Елена Гинзбург, которая написала роман «Крутой маршрут» «Хроника времен культа личности», о чем мы писали,  в котором  она гордится ленинской гвардией, ленинскими нормами и принципами жизни. (До конца дней своих она была активной коммунисткой, платила взносы, и участвовала в выпуске стенгазеты).

                  Свой роман она написала в 60-е, а как мы говорил, в 67 он был издан  в Италии на двух языках. Как тут поступить человеку с неуемными амбициями. Женщина написала действительно серьезный роман, разоблачила куль личности Сталина, и ей за это ничего не сделали плохого. Наоброт, дали квартиру и отметили прочими  знаками уважения. А он же лучше, он же музцина! И  всего – рассказ про Ивана,  да  Матрену-едрену, следовало бы про Матрену-Ядрену – глядишь и, ядреней навар был бы.

                  Созвонившись оба писателя (Солженицын и Гинзбург) предварительно договорившись, встретились. Увидев друг друга, сразу отвернулись, подождали, затем повернулись и сказали почти одновременно: «Я вас совсем не так представлял себе». И вот как я понимаю, он после прочтения ее романа и после встречи с ней, поняв ущербность его творчества, решил превзойти ее. А так как в романе женщины многое изложено, даже излишнее, то свой он решил освежить ужастиками, свежатиной, трупами, смердятиной и прочими мерзостями и пакостями, до которой падок не народ, а «пипл». И «пипл» все «схавал».